Кстати пришлись и оркские бородачи.
У орков есть два вида элитной гвардии – отряды, которые должны строиться по правую и левую руку от кагана, «правозащитники» и «ганджуберсерки» («левозащитниками» их не называют, потому что эта сторона считается у орков нечистой). В боевом смысле они примерно равноценны, но из-за своих трубок, бород и дредов ганджуберсерки гораздо лучше смотрятся на маниту. Мне повезло, что разбираться с детками стали именно они – правозащитники носят длинные черные плащи со спастикой и больше похожи на попов, чем на солдат.
Грым тоже попал в кадр, к чему я совсем не стремился. Но было секунд пятнадцать, где Хлоя шлепала ресницами одна – рядом с зазубренным наконечником копья, с чуть размытым каганом на заднем плане. Грыма теперь могли вырезать, а могли и оставить в кадре в расчете на гей-аудиторию, он был вполне симпатичный. Но такие вопросы решаю не я.
И тут на арену выскочил этот клоун Бернар-Анри, про которого я, если честно, совсем забыл – и принялся отрабатывать свой номер. Таким обдолбанным я его еще никогда не видел, но пришлось снимать – это все-таки моя работа. В общем, пообнимался он с оркским юношеством, погрозил кулаком солдатам, и тут бы ему в самый раз убраться с дороги. Все бы кончилось чисто – каган ведь не дурак и понимает, что к чему. Но болван перегнул палку, и мне пришлось стрелять.
Я терпеть не могу работать в таких условиях – это как слону танцевать в посудной лавке. Мне ни в коем случае нельзя было попасть в кагана или в эту оркскую парочку, уже зафиксированную на храмовой пленке. В Бернара-Анри, понятно, тоже нельзя было стрелять, хотя мне почти хотелось. Между ним и каганом оставался узкий просвет, по которому я мог работать из своих пушек, и не было, естественно, никакой гарантии относительно рикошетов, проходивших опасно близко к автомобилю.
– Уйди с директрисы, кретин! – закричал я Бернару-Анри по связи.
Но тот словно не слышал – а может, просто отключил связь. Я уже думал, что положу кагана и потеряю работу – но спасла случайность.
Каган в это время тоже был на связи – и, хоть знал, что в него стрелять не должны, испугался. Как только началась пальба, он прижался к своей резиновой женщине. Вышло это у него непроизвольно, потому что он опытный человек и знает, как вести себя перед камерой. Но получилось смешно.
А дальше оказалось еще смешнее.
«Директрисой» на нашем профессиональном жаргоне называется коридор для пуль, который нельзя занимать