Его натура Джекила и Хайда[7] без труда сохраняла эту двойственность, никак не выказывая внутреннего недовольства. Если бы де Вилльерс когда-либо задумался над этим, он бы с чистым сердцем сказал себе, что убивал только для того, чтобы иметь средства к существованию. Он бы категорически отрицал душевную тягу к преступлениям, жгучую потребность сквитаться с судьбой.
Поскольку де Вилльерс взял за непреложное правило лично встречаться с будущими клиентами и тщательно изучать заказы, прежде чем их принимать, свободного времени у него оставалось меньше, чем у Майера и Дэвиса. В среднем он отдыхал три-четыре недели в году; отпуск неизменно посвящал охоте на редких животных, вооруженный лучшей фотоаппаратурой, какую только можно купить.
Де Вилльерс расплатился, не оставив чаевых, поскольку в счете было ясно указано: «Все услуги включены». Ему было стыдно, что он с таким удовольствием съел восхитительного омара. Остальные разошлись и, сев в такси, отправились в свои любимые злачные места. Де Вилльерс задумался об уроках, усвоенных в Париже, о заведенных здесь связях, которые могут оказаться полезны в будущем. После второй рюмки коньяка он вернулся в свою гостиницу по адресу: авеню Георга V, дом 31, и позвонил в Южную Африку, в Капскую провинцию. Ответа не последовало. Положив трубку, де Вилльерс ощутил прикосновение одиночества. Он отправился в бар, где посидел, предаваясь своему излюбленному занятию – наблюдению за людьми. Однако подопытный материал был небогатым. Два бармена-гомосексуалиста, стареющая голливудская кинозвезда со своим молчаливым мальчиком и свободный от дежурства администратор, уткнувшийся в журнал «Пари матч».
Де Вилльерс прошел через молчаливый вестибюль, увешанный замечательными гобеленами, и одарил щедрыми чаевыми портье, принесшего ему конверт на серебряном подносе. Вернувшись в свой номер, он двадцать минут занимался упражнениями, после чего, достав из мини-бара бутылку минеральной воды, лег на кровать и прочитал сообщение из «Таднамса». Ему предстояло немедленно отправиться в Эрлс-Корт и быть готовым к полету на юг Аравийского полуострова.
Глава 7
Замусоренный пруд обозначает северо-восточную границу безопасности для тех, кто занимается оздоровительным бегом в Центральном парке Нью-Йорка. Дальше можно углубляться только на свой страх и риск, если только ты не бедный и у тебя не черная кожа. Это правило действовало осенью 1964 года, но богатенький парень из Оклахомы понятия не имел о том, что можно и чего нельзя делать в Нижнем Гарлеме. Гостя у своей бабушки в просторных апартаментах на Парк-авеню, он согласился вывести ее гончую на вечернюю прогулку.
Минут через пять ходьбы по заросшей кустами территории между музеем и центральным