В то время я расследовал одно дело в Норфолке и вернулся на несколько дней в Лондон, чтобы спокойно подумать над своими многочисленными записями. Однажды серым пасмурным утром, бродя по аллеям парка и обдумывая кое-какие странные подробности исчезновения жертвы, я заметил, как некий человек издали машет мне рукой, и сразу же узнал Тернера – с ним я был шапочно знаком по светским раутам. Он поспешил мне навстречу и, поинтересовавшись, почему меня в последнее время совсем не видно, пригласил на ужин, который они с другом давали в тот вечер в ресторане. На мой вежливый отказ под предлогом, что новое дело поглощает все мое время, он ответил:
– Жаль. Там должна быть Сара Хеммингз, а она мечтает с вами поболтать.
– Мисс Хеммингз?
– Да, вы ведь помните ее? Она-то вас точно помнит, говорила, будто вы познакомились несколько лет назад, и сокрушалась по поводу того, что вас так трудно теперь встретить.
Подавив желание сделать саркастическое замечание в этой связи, я ответил:
– Ну что ж, передайте ей мои самые добрые пожелания.
После этого я поспешно распрощался с Тернером, но, признаюсь, вернувшись к письменному столу, был несколько рассеян: рассказ о том, что мисс Хеммингз ищет встречи со мной, меня удивил. В конце концов я решил, что Тернер что-то напутал или, во всяком случае, сильно преувеличил, желая завлечь меня на свой ужин. Но в течение нескольких месяцев мне не раз передавали, будто Сара Хеммингз выражала сожаление по поводу того, что, несмотря на нашу с ней давнюю дружбу, я стал для нее почти недосягаем. Более того, из разных источников до меня доходили слухи, будто она грозит «выкурить меня из норы». И наконец на прошлой неделе, когда я расследовал дело Стадли-Грейндж в местечке Шектон, в Оксфордшире, мисс Хеммингз объявилась собственной персоной с явным намерением привести угрозу в исполнение.
Тело Чарльза Эмери было найдено у пруда в низине за усадьбой, в огороженном каменной стеной саду. Я спустился по четырем каменным ступенькам на лужайку, настолько надежно защищенную от солнца, что даже в ясное утро тут все тонуло в густой тени. Стены были сплошь увиты плющом, и создавалось странное впечатление, будто находишься в тюремной камере без потолка.
Пруд был довольно большим. Хотя от многих я слышал, что в нем есть золотые рыбки, я не видел здесь никаких признаков жизни, да и вообще трудно было представить, что в заросшей ряской воде кто-то способен выжить, – это было и впрямь вполне подходящее место для находки трупа. Пруд обрамляла кладка из утопленных в жидкой глинистой почве каменных глыб, покрытых мхом. Минут двадцать, припав грудью к камню, выступавшему над водой, я рассматривал его через лупу, когда