Десять лет государственной деятельности затормозили все его литературные планы, но все же урывками он продолжал творить за письменным столом. Однако от больших дел отвлекало и множество мелких: писание фарсов и оперетт для придворного театра, на подмостках которого в качестве актеров и актрис выступали родственники герцога и придворные.
В конце концов Гёте почувствовал, что больше не в силах тащить всю эту ношу, и тайно, под чужим именем уехал в Италию. Это произошло в 1786 году. Постранствовав по Европе, Гёте возвращается в Веймар и создает роман «Годы учения Вильгельма Мейстера», а потом – «Годы странствий Вильгельма Мейстера». Но о всех литературных трудах великого олимпийца и не расскажешь, впрочем, это не задача данного этюда.
Стоит лишь упомянуть, что в 1794 году герцог Карл Август «за многолетние заслуги» и «большое расположение» подарил «господину тайному советнику фон Гёте» красивый и добротный дом с садом на улице Фрауэнплац. Он сохранился и по сей день – это одна из достопримечательностей современного Веймара.
Большой дом позволил Гёте широко развернуть свою страсть: коллекционирование. Он собирал камни и растения, книги и рукописи, монеты и медали, картины и скульптуры, керамику и фарфор. Особую слабость питал к гипсовым копиям античных скульптур. Может быть, в этом проявлялась его душа олимпийца?
Как ему хватало на все времени? Вопрос праздный. Он был Гёте. Он был Богом. Ему от природы было дано значительно больше, чем любому из живущих на Земле.
Гёте и Россия
Его в России знали. Ценили. Переводили. И Жуковский, и Тютчев, и Огарев, и Фет. Замечательно представил немецкого классика Михаил Лермонтов в своем стихотворении «Из Гёте»:
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы.
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
А потом настали советские времена. В 1932 году по случаю 100-летия со дня смерти Гёте в стране проводились гётевские торжества. Любопытна запись Корнея Чуковского в дневнике от 23 марта:
«Гъте. Гёте (Гьоте) и даже Гёте (как дитё). Одна комсомолка спросила:
– И что это за Гёте такое?
В самом деле, ни разу никто не говорил им о Гёте, им и без всякого Гёте отлично – и вдруг в газетах целые страницы об этом неизвестном ударнике – как будто он герой какого-нибудь цеха. И психоз: все устремились на чествование этого Гёте. Сидя у Халатова в прихожей, я только и слышал: нет ли билета на Гъте, на Гьоте, на Гёте. А дочь Лядовой спросила ее по телефону:
– У тебя есть билет на Гнёта? Говорят, тоска была смертная…»
Что можно сказать по этому поводу? Горько и смешно. А разве не удивительны начертанные на титуле сказки Горького «Девушка и смерть» слова Сталина: «Эта штука посильнее