Замечания на замечания. Рафаил Зотов

и достоинства другаго, старается выставить свое только: я. – Каждый гражданинъ, любящій свое отечество, привязанъ и долженъ быть привязанъ къ произведеніямъ и успѣхамъ Литературы своей наше, но вмѣстѣ съ тѣмъ каждый благоразумный человѣкъ долженъ уважать Геній другихъ народовъ. Хорошее, на какомъ бы языкѣ оно ни было, всегда достойно похвалы и подражаніе, и въ благородномъ чувствованіи національной гордости, никогда не должно забывать, что Литература наша подобна еще пылкому молодому юношѣ, который правда подаетъ большія надежды, но которому наставленія опытности неизлишни. Нашъ отечественный Театръ, нынѣ на столь блистательной степени совершенства, на щетъ богатства декорацій, великолѣпія костюмовъ и блистательности большихъ спектаклей, – къ сожалѣнію не можетъ еще гордиться собственнымъ, изобильнымъ репертуаромъ, – и мы съ радостію и удовольствіемъ, видя и ободряя успѣхи нашихъ Авторовъ, не можемъ однако ни одного еще изъ нихъ назвать нашимъ Мольеромъ, Расиномъ, Вольтеромъ, – и вѣрно никто изъ нихъ не имѣетъ ослѣпительнаго самолюбія почитать себя равнымъ великимъ симъ людямъ, – развѣ какой нибудь безразсудной эгоистъ!

      Существованіе здѣсь вновь Французской труппы составило нынѣ въ посѣтителяхъ Театра двѣ разныя партіи, которыя въ сужденіяхъ своихъ обѣ стремятся къ двумъ, противнымъ крайностямъ. Одна, въ страстной приверженности ко всему тому, что не Руское, превозноситъ до небесъ французскихъ Актеровъ, находя въ нихъ всѣ возможныя совершенства, и безъ милосердія бранитъ Рускій Театръ, и Авторовъ его и Актеровъ, почитая ихъ искаженными, холодными твореніями. Другая же партія, не менѣе ослѣпленная, видитъ въ Русскихъ Актерахъ неподражаемый образцы Искуства, которыхъ похвала вездѣ и во всемъ есть непремѣнный долгъ, а малѣйшее порицаніе равняется величайшему преступленію. Журналъ Сына Отечества въ 3-хъ нумерахъ сряду служилъ театромъ войны между обѣими партіями. Въ № 52 Г. Кл…въ, увидя разъ Французскій спектакль, плѣнился, восхитился чудеснымъ для него зрѣлищемъ, – и Русскіе были имъ обруганы безпощадно. Въ 1 нумерѣ нѣкто благомыслящій хотѣлъ быть посредникомъ, и здравымъ сужденіемъ доказать, что пристрастная похвала ни къ чему не служитъ; – но трудъ его былъ напрасенъ. Въ 3 уже нумерѣ явился защитникъ и покровитель Рускаго Театра, – и Французская труппа осуждена была на ничтожество губительнымъ его перомъ. Къ чему же послужило имъ такое рвеніе? – Ни къ чему! – Развѣ только ко вреду самыхъ тѣхъ, коихъ они осыпали похвалами. Повѣритъ ли кто благоразумный, безпристрастный человѣкъ ихъ сужденіямъ? Нѣтъ! потому что несправедливость и предубѣжденіе не могутъ быть оправданы ни потерянною рукою на полѣ славы, ни даже мудрымъ изрѣченіемъ какого нибудь новѣйшаго Аристофана.