– Это что же, Афанасий Сергеевич? Хотите забрать у нас классного газетчика, переделать его на свой лад и приручить?
– Ты, Николай Яковлевич, много себе не позволяй. Знаешь, я кого угодно сломаю, приручу. И не забывай, что Шадрин – мой земляк. И нужен он мне для дела, а не в рот заглядывать. Так что ты мне брось эти разговорчики: приручить – не приручить. Моли Бога, что я к тебе хорошо отношусь и не мешаю моих же щелкопёров щипать. А то не посмотрю на наши приятельские связи и твои заслуги. Ты меня понял?
– Понял, – тяжело, как будто навалил на себя непосильный груз, ответил Лошенко.
– Ну, вот и хорошо. Будь здоров! – и Валов положил трубку на аппарат.
– Да, – произнёс он вслух. – Не торопись печь пироги, посмотрим, что привезёт из Анадыря комиссия спецов.
Нравился ему Шадрин. Дотошностью своей, знанием дела. Гуманитарий по образованию. А возьми то же горное дело, оленеводство, строительство, транспорт – лучше спецов разбирается. Умница. И не зря его называют загадочной русской душой.
А нашумевшая история с исчезновением, пропажей Шадрина. В ту пору Валов готовился к переходу в крайком. Для Южного райкома, где он работал первым, нужно было подыскать себе замену. Из своих, по его мнению, да и по мнению первого секретаря крайкома Алфёрова, выбирать некого. Перебрали кадры в других районах края. Подобрали. Точнее сказать, спасли. Из Тундрового, считавшегося вполне благополучным и перспективным районом, направили в Южный Юрия Фёдоровича Авилова. Валов узнал, что преемник вынужденно менял прописку. И причиной тому стал Шадрин, работающий заместителем редактора «Тундровой правды».
Часть вторая
Шадрин и Авилов появились в районе почти одновременно. Шадрин – после окончания университета, Авилов – высшей партийной школы. Виктор, как заместитель редактора, вёл отдел партийной жизни, и потому его пути-дороги постоянно пересекались с райкомовскими.
Шадрину в университете все годы внушали, что он учится на партийном факультете, и правда должна быть главным мерилом его жизненного и журналистского дела. Авилову в партшколе также внушили, что газетой руководит партийный комитет, а в повседневных буднях – его первый секретарь. Правда и партийность, по его мнению, ценности тождественные.
Но правда не может быть партийной или беспартийной. Она выражает общечеловеческие ценности. И обесценивается, когда ею начинают манипулировать, подгонять её под условные рамки партийности. Авилов усвоил в отношениях с газетой такое правило: она орган райкома – значит, должна выражать точку зрения его работников. Проще сказать – аппарата.
Ну и бог с ним, если бы аппарат был дельный. Но с годами здесь привыкли работать так: не думать, а командовать и исполнять. Такая вертикаль сложилась в здешнем крае с берлаговских[3] времён.
Безмолвное подчинение начальникам, лагерные законы и правила вытравливались из