Возникает вопрос: а что же Россия? Почему при общности решения посредством исторической учебной литературы нацио-строительских задач тема национальных взаимоотношений и национальной идентификации не должна быть представлена в учебниках российской истории?
О необходимости «священной истории»
Восприятие истории прошло исторически несколько стадий (рис. 9). Первоначально она воспринималась как сакральная категория – «священное прошлое». Далее ее восприятие выстраивалось через раскрытие смыслов исторического процесса. Далее история становится преимущественно информацией, совокупностью фактов. В следовании «историческим фактам» видят путь формирования должного учебника по истории и современное руководство государством, но факты всегда интерпретируемы. Из позиционирования истории как информации следует ее понимание как интерпретации. Каждый сам себе историк, каждый пишет историю как ему заблагорассудится. Дисциплинарный кризис очевиден. Концепт его преодоления может состоять в восстановлении изначальных, утраченных функций истории. Учитывая все накопленные знания по добыванию и обработке исторической информации, необходимо вернуться к ценностной матрице священной истории. Именно она и станет основой восстановления находящейся в состоянии эрозии российской цивилизационной идентичности.
Рис. 9. Эволюция моделей восприятия истории
Выступления
А.И. Вдовин, доктор исторических наук
Нас критикуют за государственнический подход к российской истории
На сегодняшний день в отношении нашего учебника существует множество оценок самого разного свойства. О многих содержательных поворотах в его трактовке мы не подозревали при его создании. Сама развернувшаяся полемика может служить предметом специального анализа. На вчерашний день зафиксировано 220 статей, откликов и прочих материалов на эту тему. Дело будущего их посмотреть с точки зрения контент-анализа.
Что касается существа дела. Мы на такое внимание к нашему учебнику, конечно же, не рассчитывали. Тем не менее, необходимо сориенитроваться в ситуации, которая складывается в обществе. Мы живем в эпоху идеологической смуты, когда одни представления разрушены, другие еще не сложились. И со стороны власти намерения по ее преодолению никак не освещены. Такая же ситуация наблюдалась с 1917 по 1934 г., когда у нас история была запрещена как предмет преподавания. Когда ее восстановили в этих правах, решался вопрос, на каких основах вести ее преподавание. И только в 1937 г. у нас появился первый учебник для 3–4 класса, который заложил идеологемы, распространившиеся в дальнейшем во всех учебных пособиях и других учебных материалах. Это указывает на то, как долго вырабатывался подход к оценке перелома, который произошел в 1917 г.,