Дали мне инвалидную книжечку – положены льготы! Подхожу к кассе для участников войны:
– Ты куда, пацан? Перепутал.
Зубы стисну, молчу. За спиной:
– Я Родину защищал, а этот…
Незнакомый кто спросит:
– Где рука?
– По пьянке под электричку попал. Отрезало.
Тогда понимают. Жалеют.
У Валентина Пикуля в романе: «Честь имею (Исповедь офицера российского Генштаба)» недавно прочел: «Сейчас (имеются в виду позорные последствия русско-японской войны 1905 года) многие офицеры подают в отставку, ибо везде, где ни появятся, их подвергают презрению и насмешке. Дело доходит до того, что офицер стыдится носить свой мундир, стараясь появляться в штатском. Даже израненные калеки не вызывают сочувствия, а безногим нищим подают намного больше, если они говорят, что ногу отрезало на углу Невского и Литейного трамваем, а к Мукдену и Ляояну они никакого отношения не имеют». Скоро о нас так напишут…
Мне кажется, что теперь я могу даже Родину поменять. Уехать.
– Сам просился… Мечтал попасть на эту войну… Было интересно…
Представлял себе, как там. Хотел узнать, что это такое, когда у тебя одно яблоко и двое друзей, ты голодный, и они голодные, и ты это яблоко отдаешь. Я думал, что там все дружат, что там все братья. За этим туда ехал.
Вышел из самолета, таращусь на горы, а дембель (в Союз уже парень летел) в бок толкает:
– Давай ремень.
– Чего?! – Ремень у меня был свой, фарцовый.
– Дурак, все равно заберут.
Забрали в первый же день. А я думал: «Афганистан – это когда все дружат». Идиот! Молодой солдат – это вещь. Его можно поднять ночью и бить, колотить стульями, палками, кулаками, ногами. Его можно ударить, избить в туалете днем, забрать рюкзак, вещи, тушенку, печенье (у кого есть, кто привез). Телевизора нет, радио нет, газет нет. Развлекались по закону слабого и сильного. «Постирай, чижик, мне носки», – это еще ничего, а вот другое: «А ну-ка, чижик, оближи мне носки. Оближи хорошенько, да так, чтобы все видели». Жара под шестьдесят градусов, ходишь и шатаешься… Тебя носит в разные стороны… Но во время боевых операций «деды» шли впереди, прикрывали нас. Спасали. Это правда. Вернемся в казарму: «А ну-ка, чижик, оближи мне носки…».
А это страшнее, чем первый бой… Первый бой – интересно! Смотришь как художественное кино. Сотни раз в кино видел, как в атаку идут, а оказалось – выдумка. Не идут, а бегут, бегут не трусцой, красиво пригнувшись, а изо всех сил, а сил тогда у человека – как у сумасшедшего, и петляешь, как бешеный заяц. Раньше любил парады на Красной площади, военную технику. Любил это… Теперь знаю: восхищаться этим нельзя, скорее бы эти танки, бронетранспортеры, автоматы поставили на место, зачехлили. Скорее бы! Потому