– Для чего тебе вспоминать?.. Ты расскажи, как было дело-то. Ты у купца, что ль, жил в ту пору?
– Чего жил? Только что в тот день на место к нему стал, а даже нисколько еще не жил…
– Ну, ну стал… Ну как дальше?
– Ну, а дальше больше ничего… Стал к нему на место, значит, караулить дрова… У купца-то дровяной двор был, может на несколько сот али тыщ… Миллионщик купец-то.
– Где дело-то было? Где купец-то живет?
– В Москве… В Москве жил… Вот я прямо из деревни к нему и попал… Что мне тогда? Почитай и шашнадцать годов не вышло… Попал я к нему, он и говорит: «Смотри, мальчонка, будешь стараться – награжу, а будешь ворам потакать – произведу по-свойски. Похвалы у меня на это нет, а прямо разобью всего вдребезги. А коли ежели будешь стараться, через месяц прибавку дам. Не спи, бает, по ночам, глаз не смыкай и, как завидишь вора, дуй его по чем ни попало!..» А допреже того у купца всё дрова воровали разные прочие жулики. Ну вот я и слухаю его… А как мне не слухать? Не от сладкого в город-то идем. Попало место, надо стараться, чтобы как лучше, чтобы хвалили да денег побольше давали, а не то чтобы ругали или били. Ну вот и стал по наставлению его думать. Уделал себе дубину – из дров вытащил этакую штуку в тринадцать четвертей, с корнем попалась. Обладил, значит, обчистил, приспособил; пришла ночь, надел полушубок и пошел… Ночь осенняя, темная… Ходил, ходил, слышу – шевелится. Окликнул, не говорит. Думаю: притаиться хочет; я подошел, да и долбанул его смаху, стало быть сбоку, да еще раз сверху вниз тоже стеганул; он и запищал, как заяц. Н-ну, опосля того я было потыкал его комлем-то, потыкал этак-то; ночь темная, ничего не видно, только что-то мягкое… А голосу не подает… Ну, как не подал он мне голосу, пошел я к хозяину доложить… Хозяин-то еще не ложился… Пришел я к нему. «Вот, говорю, никак вора и пришиб. Кто-то, говорю, округ дров шабаршил, а я его и долбанул… Ну, гласу, говорю, не подает, а только что запищал было малость по-заячьи»… Н-ну, хозяин позвал кучера, велел пойтить с огнем посмотреть, что там такое..-. Пошли… Ну и видим – человек нищий… А я чем виноват? Мне сказано – бей! Разве я могу ослушаться? А ежели он бы украл, тогда как?.. Тогда, может, меня бы…
– Да ну тебя!.. Ты говори дело, а не рассуждай. Говори, что было дальше…
– А дальше было, что как оглядели мы человека… одним словом, голова расшиблена, и рука болтается… Вспомнить даже нехорошо, перед богом!.. Ну, оглядели; кучер и говорит: «Надо хозяину доложить». Пошел я к хозяину и говорю: «Так и так. Расшиб человека…» – «Неужто до смерти?» – «Так точно…» Ругал-ругал он меня; говорит: «Иди, объявись в части». Ну, пошел я опосля того в часть… Искал-искал участка – пропади он – насилу нашел. Пришел, все спят. Ждал, ждал, наконец того, выходит какой-то… Стал меня увспрашивать: «Зачем?» Я говорю: «Так и так. Пришиб человека». Ну, рассказал ему – что мне? Нешто я виновен? Что мне его бить-то?.. Рассказал. Ну он записал. «А дубина, говорит, где?» – «А дубина, говорю, там в куфни осталась». – «Пошел, принеси дубину! Она также требуется». Пошел. Принес им. Отдал. Ну, посадили в темную. Поутру связали