– А что, – с расстановкой и полусонно произносит, наконец, писарь (человек, лежащий на спине): – что у вас… в Болтушкине… как насчет этого дела?..
– Насчет товару-то? – ленивейшим тоном переспрашивает помощник (лежащий ничком) и распускает ноги, тоже босые, по обеим сторонам лавки.
– Само собой…
– У нас в Болтушкине – сколько хочешь…
Он потягивается, выгибая спину, как кот.
– Ну?!
– Ну вот, стану я врать. Сколько хочешь, столько и есть…
– Какую угодно?
Помощник, помолчав секунду, дает ответ, так сказать, среднего направления, необычайно лениво говоря:
– А то что же!.. Вот там… разговаривать!.. Это у вас тут всё тридцать, да сорок, да полтинник… У нас в Болтушкине этого нет… Шалишь, брат!.. У нас этого баловства нет… Знак подал – и готово.
– Какой знак?
– Аль не знаешь? Маленький ребенок, что ли, ты?.. Какой знак? – ну мигнешь, пройдешься мимо, кашлем дашь знать… мало ли есть предметов…
– И готово?
– А то что же еще разговаривать-то?.. Много будешь разговаривать, так это очень для них жирно…
Все это произнесено беспечнейшим жирным хрипом, приближающимся к звукам простуженного горла.
– А кто в Болтушкине писарем?
– Аль разлакомился?.. Хе-е, брат!..
– Хе-хе-хе… Ей-ей, переведусь в Болтушкино!..
– Хе-хе-хе… Ишь ты кот сибирский какой!.. Поди переведись… Утрут тебе нос-то там… Хе-хе-хе… Я шукну одно слово, поглядим, ухватишь ли…
– Отчего ж я-то не ухвачу? Ты хватал, а я нет?
– Я другое дело… я знаю сноровку.
– И я знаю.
– Нет, не знаешь…
– Ан вот знаю.
– Ну хорошо. Отвечай, как надо поступать, чтобы всякую заинтересовать?
– Деревенскую или благородную?..
– Все одно, сплошь…
Писарь молчит, взволнованный разрешением этой задачи.
– И не знаешь… а я знаю!
Помощник при этом садится.
– Ну как же, чем?..
– Чем! – так я тебе и сказал…
– Нет, пожалуйста, скажи!..
Писарь тоже вскакивает с лавки.
– Вот дурака нашел! стану я секреты