– Слышь, Свирка, мухи донесли, что во дворе баню рубят, а как сладят, наш начальник-господарь туды нового банника назначит. Нам его надоть во что бы то ни стало опередить, пока тот в должность не заступил.
– Да как же опередишь-то? Мы ж тут, как сухие пауки, в тенёта впечатаны и не дёрнишьси! – заканючил Свирка.
– Замолчь, чего заблажил? Знамо дело – висим, и висеть нам тут с тобой по приговору ещё тридцать лет и три года. Личину надо менять! Вот в чём наше спасение.
– Как это? Личинку штоль достать?
– Да какую личинку, дундук ты бестолковый! Внешность надо поменять. Мне в мир соваться никак нельзя. За мной наш старейший господарь особо приглядывает, а за тобой, Свирка, он опасности не чует, – Кочебор насмешливо хмыкнул, – так что ты пойдёшь. У меня силёнки ещё осталось малёхо, если поднатужусь, то пересажу тебя внутрь бездушной куклы.
– И где ж нам достать такую, и почему она бездушная?
– А потому, что кукла, словно перчатка и оживает, токмо когда её на человеческую руку садять. Говорит голосом хозяина, двигается по чужой указке! Вот ты в неё, Свирка, и влезешь, а под этой личиной тебя никто не узнает. С помощью бездушной куклы мы не только от пут освободимся, а всю власть захватим и в доме, и во дворе. Превратим всё в один большой сарай!
– Ниччо не понимаю. Ну, влезу я в куклу, а дальше-то что? И при чём здесь вообще какая-то баня?
– Дубина ты стоеросовая! Кукла нужна, только чтоб тебе из паутины выбраться. Короля из тебя сделаем. Только вот в чём загвоздка – сараешников-то никто не коронует, судимых – тем паче, а вот любого другого – пожалста, хоть даже тупую тряпошну куклу! Короче, под видом игрушки идёшь в ту новую баню, и объявляешь себя новым банником – духом вредным и опасным.
– Что ж он этот банник опасней нас, што ли?
– Э-ээ, того не ведаешь, дурень пустоголовый, что за банником силы стоят великие, страшные. Банник – повелитель навьев – злых мёртвых духов, да орды банных анчуток – хлеще их вредителей не придумать.
– Что ещё за анчутки такие?
– Сами махоньки, с напёрсток росточком, мохнатенькие, ноги ежиные, а головёнки голые, что у татарчат, токмо с рожками. По одному не ходют всегда конпаниями. Могут рост менять. Дерутся, верешшат, кусаются, летают стаями, одёжу на людях рвут. В общем, на пакости шибко горазды, а главное – всегда и денно и нощно – вредить желают, ну, как медведь – бороться.
– Да ты, старшой, очумел или чё?! Ну, допустим, я бездушный кукл, пришёл в баню, заявил, что, мол, новый банник. И чё? А там настояшший банник по распределению пришёл на должность заступать. Увидит меня, осерчает, да и как начнёт мертвяками да энтими анчутками травить. Тут мне и конец!
– Вот я тебе и говорю, дурню полоротому, что спешить надоть! Баня ещё недосторена. Дверь не навешана, окошко не застеклено. Да ведь энто тьфу, пустяки. Настояшший то он, поди, будя окончания строительства ждать, чтоб вольным гоголем погулять. А ты его должон опередить!