Тем временем дождливая погода согнала внутрь все большее количество людей, толпившихся возле стойки и рассаживавшихся по лавкам. Вновь прибывшие тянулись к теплу расставленных между столов жаровен, чтобы обсохнуть и обогреться. На этаже царил тяжелый смрад копоти и алкогольных паров. Даймонд поднялся с места, привычно осмотревшись в толпе, и направился к лестнице, ведущей наверх.
Длинный коридор второго этажа скудно освещался двумя факелами, закрепленными в кольцах на стенах. Даймонд, зажав в руке арбалет, спрятанный под плащом, зашагал по скрипучим половицам, мимо запертых дверей, за которыми раздавались непрерывные хлопки ударяющихся друг о друга тел и томные вздохи продажных дам и их покупателей. Звуки любовных утех должны были сослужить Даймонду хорошей маскировкой, когда он примется выламывать дверь, чтобы добраться до цели.
Достигнув нужной двери, Даймонд огляделся по сторонам и приготовился, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, как когда-то учил его дядя Арнольд. Он вдруг подумал, что ко всему этому невозможно было привыкнуть. Когда-то Даймонд считал, что рано или поздно он превратится в камень – перестанет чувствовать что-то, доставляя боль другим людям. Но это чувство не проходило. Волнение. Или того хуже – это был страх. И даже крепкие напитки были не в состоянии растворить его полностью.
Даймонд дернул головой, которая пошла кругом от слишком долгих размышлений. Времени на промедление больше не было. Он приготовился высадить дверь ногой, но почему-то остановился в последний момент и прислушался. Что-то было не так.
Он долго стоял с полуопущенными веками, стараясь понять, о чем же трубят инстинкты годами тренированного убийцы, но никак не мог взять в толк, что именно ему так не нравилось. Со стороны все казалось обычным: шум дождя, барабанящего по крыше, гул с нижнего этажа, где хохот хмельных посетителей сливался с криками и руганью, а то и с мордобоем перебравших с крепкими напитками. Вся эта какофония дополнялась восторженными возгласами и стонами. Даймонд не понимал, что же все-таки показалось ему подозрительным, пока до него вдруг не дошел тот факт, что за дверью, перед которой он стоял с арбалетом наизготовку, было слишком тихо.
Охотник приложил ухо к двери. Ничего. Он присел на колено и заглянул под дверь, за которой, судя по отсутствию полоски света, царила кромешная тьма. Ни свечей, ни разожженного очага в такую холодную ночь? Это не понравилось Даймонду еще больше.
Тихо выругавшись под нос, он снял со стены один из факелов и бросился на дверь, которая с треском поддалась мощному толчку его могучего торса. Больше всего ему хотелось, чтобы за дверью оказалось пусто. Чтобы этого несчастного молодого адвокатишки тут не было. Тогда Даймонд так и передаст инквизитору – он упустил Мюллера. Вина будет лежать не только на нем, но и на этих шпионах, работающих на Троицу и отрабатывающих свое жалование точно так же, как он.
Охотник оказался в просторной комнате. Факел в руке высветил громадную кровать