Судя по этикетке знаменитой фирмы, он был пошит по последней моде из угольно-черной саржи. Руби и надеяться не смела, что у нее когда-нибудь будет такая роскошная и такая дорогая вещь. Как бы гордился ею Берти, думала она, глядя на свое отражение в витринах магазинов по дороге с работы и чувствуя, как приятно шуршит дорогая ткань вокруг икр.
Как ни парадоксально, бывали в ее жизни краткие моменты вроде этого, когда ее неожиданно охватывало ощущение счастья. Такие моменты заставляли еще острее прочувствовать глубину ее потери, раскачивали шаткое равновесие в ее душе, угрожая сорвать маску сдержанности. Она уже знала, что такие моменты сменялись еще более мощными приступами безнадежного отчаяния, когда боль потери, словно остро отточенный нож, пронзала сердце.
Прошло более двух лет с тех пор, как она в последний раз видела его, и, хотя любимое лицо все еще улыбалось ей с фотографии на прикроватной тумбочке и она целовала эту фотографию каждый вечер перед сном, она постепенно стала забывать самые важные детали: сладковатый запах его мыла для бритья, глубокий тембр его голоса, который, казалось, вибрировал в груди, бурлящую радость в его смехе. Как будто память защищала ее разум, размывая воспоминания о нем, делая его каким-то менее реальным. Ее мучило жгучее чувство вины за то, что образ мужчины, которого она любила на протяжении большей части своей жизни, медленно выцветал, стираясь из памяти. Вины за то, что она была по-прежнему жива, а он – нет.
Но все же не так сильно, как за то, что она предала его, пока он был еще жив.
Отец Берти сдержал свое слово. В назначенный день он заехал за ней на такси, оплатил железнодорожные билеты для них обоих до вокзала Виктория и купил ей чашку чая и сандвич. Во время путешествия он был более оживлен, чем последние несколько лет на ее памяти. Он обращал ее внимание на достопримечательности, мимо которых они проезжали, делился с ней планами по развитию магазина теперь, когда тень войны не нависала над ними дамокловым мечом, и щедро выдавал советы о том, как ей следует вести себя в поездке, в частности об осторожности в общении с незнакомцами. Казалось, он наслаждался этим перерывом в повседневной жизни, вдали от забот о магазине и о своей плачущей, испуганной жене.
На вокзале Виктория он быстро заметил представителя компании «Томас Кук».
– Я майор Уилсон. Зовите меня Джон. Буду рад видеть вас на борту, – пророкотал мужчина, энергично и крепко пожимая ее руку. Затем повернулся к Альберту: – Не беспокойтесь, сэр. Я наилучшим образом позабочусь о вашей невестке.
Майор был невысоким грубоватым мужчиной среднего возраста, с добродушной улыбкой, но гордый разворот плеч не оставлял сомнений, что он не потерпит дерзости. Выяснилось, что он провел двадцать лет в армии, в том числе несколько лет в окопах, потом получил ранение и теперь сильно хромал.
– Самое ужасное в моей жизни, – рассказывал он Руби, ожидая, пока