И всё-таки литературная совесть продолжала меня глодать. Она настойчиво убеждала в том, что можно сделать нечто более интересное, чем даже оригинал. Для англичан он почти неприкосновенен. «Почти» в том смысле, что редакций «Гамлета» существует огромное множество. Есть его тексты в старой записи. Большинство издаётся в современной. Существуют прозаические англо-английские пересказы текста, расшифровывающие смысл устаревших, забытых или изменивших своё изначальное значение выражений. Однако никто и никогда не возьмётся делать из «Гамлета» нечто хотя бы отдалённо напоминающее байроновского «Чайльд Гарольда», к примеру.
Русский читатель «Гамлета» не знает. И не только в силу тех обстоятельств, о которых я говорил до сих пор. Русский читатель не читает. Ему скучно. Он уже давно в большинстве своём стал в лучшем случае зрителем всевозможных экранизаций и театральных «интерпретаций». Возможно, подспудно он понимает, что переводной «Гамлет» – не очень-то и «Гамлет». Однако факт остаётся фактом: как таковой текст трагедии широкому читателю неизвестен, неинтересен и знаком разве что по фразе «Так быть или не быть». Всё. Дальше, как говорил сам Гамлет, тишина…
И тогда я решил набраться здоровой литературной наглости и стать автором – автором как бы перевода. Потому что предлагаемое ниже прочтение – это попытка максимально бережно сохранить мой же русский перевод со всеми скрытыми в нём смыслами, но при этом переложить его на традиционный для русского уха не просто поэтический, а рифмованный язык, который, как мне искренне хочется верить, вернёт читателю желание читать, знать, а быть может, и цитировать это всемирно известное – и почти неизвестное – произведение большой литературы.
К. Шатилов
P.S. В своей версии я постарался максимально сохранить не только язык, смыслы реплик и количество строк в каждой, но и форму. Оригинальный пятистопный ямб получил лишь чередующиеся женские и мужские рифмы. Редкие отступления от этой структуры определялись опять же оригиналом. Сохранены точечные парные рифмы, к которым авторы прибегают, как правило, в конце актов для выражения итога или «морали». В первой сцене разговора Гамлета с королём парная рифма приводит к занятному «сбою» в порядке мужских и женских рифм, который я в итоге решил оставить. Размер и рифмовка также меняются – следуя исключительно оригиналу – в местах поэтических вставок: напевов и драматических фрагментов – речей персонажей, изображающих актёров. Все прозаические диалоги преобразовались в общую поэтическую форму – пятистопный ямб с чередующейся рифмой – и стали более компактными