Во всём городе давно сменили асфальт на робений. Ходить по этому покрытию было одно удовольствие. Он не был ни скользким, ни шершавым, на него не влияли погодные условия. Робений не трескался, не разрушался. Дождь или снег моментально впитывались в него, не образовывая ни луж, ни наледи, ни сугробов. Каблуки в него не проваливались и не стучали. Поверхность покрытия немного пружинила, чтобы человек меньше уставал при ходьбе. К тому же, робений красили во все цвета радуги, и краска никогда с него не слезала.
На память о былых временах жителям города оставили лишь одну асфальтовую дорогу. Серая и прямая, как стрела, она пересекала всю страну с востока на запад. Именно так – с востока на запад, а не с запада на восток. Считалось, что начинается эта дорога на границе с восточной частью континента и заканчивается на берегу океана. Это был символ. Серое, асфальтовое напоминание всего неприятного, негативного и даже страшного, что может прийти с востока.
Эмили поднялась по ступенькам, ведущим к подъезду знакомого офисного здания. Каждый год, примерно в одно и то же время она должна была являться сюда. Ничто не могло послужить причиной для уклонения от этого посещения: ни погода, ни болезнь, ни плохое самочувствие. Приходить в это здание было её главной жизненной обязанностью на протяжении огромного количества лет.
Женщина взглянула на радужные пешеходные дорожки, на цветочные клумбы, разбитые вокруг, на островки подстриженных газонов. Вздохнув, она приложила кластер к замку, открыла дверь подъезда и вошла внутрь.
Внутри здание постоянно претерпевало изменения. Его ремонтировали, перекрашивали, меняли планировку и интерьер, закрывали и опять открывали этажи. Не трогали лишь шестнадцатый этаж.
Джон Хьюз уже ждал её. Каждый раз, увидев профессора после разлуки, длиною в год, Эмили почему-то задавалась одним и тем же вопросом: интересно, а как называли его в детстве работники интерната? Джон Хьюз-младший? Или Джон Хьюз младший после младшего? А может быть, Джон Хьюз-младший в третьей степени? Как бы там ни было, он был удивительно похож на своего прапрадеда, и точно так же от него веяло холодным безумием.
– Миссис Вайлоу! – воскликнул профессор. – Рад вас видеть. Проходите, располагайтесь!
– Здравствуйте, мистер Хьюз, – сдержанно отозвалась женщина. – Как ваши дела?
– Спасибо, хорошо. Отдохнёте с дороги? Или сразу приступим?
– Да я, собственно, не устала, – пожала плечами Эмили. – Ездить сейчас одно удовольствие, не то, что в стародавние времена. И ходить тоже.
– Да-да, понимаю… – последовал неопределённый ответ. – Тогда пройдёмте в лабораторию?
– Конечно.
Миссис Вайлоу не стала откладывать процедуру в долгий ящик.
* * *
– Итак, мои дорогие, – обратилась к классу мисс Дефоссе, – сегодня мы с вами будем учиться общаться в парах.