– Сень,– тётя Люся вошла ко мне по обыкновению вечером перед сном. Перед своим сном, разумеется. Я ложился далеко за полночь, отведя все ожесточённые компьютерные бои.
Я, ссутулившись, восседал на вертящемся стуле, через голову переброшено коромысло чёрных наушников, они как вёдра были влажны изнутри от пота. Из одежды на мне только трусы-боксёры. Тапки неизвестно где, одна, кажется, застряла под колесиком стула. Я то подрагиваю коленями в зависимости от напряжённости компьютерного боя, то весь замираю, и только палец молотит по кнопкам мыши. Наверное, что-то кричу соперникам – («наверное», потому что в наушниках мне себя не слышно, а в пылу сражения я ничего не замечаю). Да, пожалуй, я приговариваю всё время, что-то вроде: «Давай-давай, ну же… Ну!» Почти как футбольный болельщик.
Экран высвечивал мою фигуру, отчего в тёмной комнате создавалось впечатление, будто древний проектор показывает чёрно-белое кино.
Тётя Люся коснулась моего плеча. Я, не заметивший, как она вошла из коридора, вздрогнул, дёрнул мышью в сторону – одновременно пальнув по «своим» в игре и своротив плошку с чипсами в реальности. Картофельные пластинки в паприке разлетелись по компьютерному столу (вытряхивай теперь крошки из междурядья клавиш!), частично упали на пол, обсыпав по пути крошевом мои голые волосатые ноги.
Я снял наушники.
– Сеня,– тётушка повторила обращение. Предыдущего я не слышал.– Ты не хочешь прокатиться в Ямгород?
Тётя присела на краешек дивана и закуталась в цветной платок с бахромой, накинутый поверх фланелевого халата в мелкий «дождик». Мне пришлось развернуться спиной к экрану. Бой проигран. В чате меня поливают бранью. Фиг с ним.
– В Ямгород? Зачем?
– Ты можешь назвать меня старой сводней или кем угодно! – она дружелюбно улыбнулась.– В Ямгороде есть одна хорошая девочка… Танечка.
Отношения у нас с тётей всегда были невероятно доверительными и тёплыми. Да, я ленивый говнюк, уплетающий пироги и борщи, и не удосуживающийся вымыть за собой тарелку, без стеснения скидывающий одежду вплоть до исподнего в бак для стирки и без удивления обнаруживающий её потом выглаженной на полке в шкафу. Да, всё так, но тётушку я люблю.
Так вот. При всей теплоте наших взаимоотношений, хороших девочек она мне раньше не предлагала. Плохих, впрочем, тоже. От удивления я не прервал родственницу на полуслове, хотя удовольствия от сватовства не получал.
– Ей надо помочь. Света – моя подруга, а Таня – её дочь. Созванивались только что,– тётя показала на правое ухо,– оно ведь ещё красное, да? Трубка чуть не вскипела.
В темноте мне не было видно, красное ли, но мне не требовался свет. Мои уши ещё горели от «вёдер на коромысле», недавно снятых с головы. Тётя могла и перещеголять меня. Она мастер