Еще один хлесткий удар по щеке вышвырнул Наташу в реальность. Из глаз брызнули слезы. Она заморгала, ища взглядом Олега, но того уже не было. Он остался в привычной черноте, где ему и место.
Маша схватила Наташу за ворот платья и рывком подняла. Затрещала ткань. Наташа увидела, как бежит по диагонали, роняя стулья, перепуганная классная руководительница.
– Ты откуда это?.. – зашипела на ухо Маша. – Ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты кому-то расскажешь? Я тебе горло перегрызу за выродка, поняла?
Кто-то встал между ними, принялся разнимать.
– Прости, я… – Наташа не успела договорить, потому что Маша вывернулась и ещё раз звонко ударила Наташу по щеке. Направила телефон, рассмеялась.
– Клёвое будет видео! – сказала она, ловя взглядом восхищенные взгляды подруг. – У этой дурочки ещё и припадки, прикиньте! Здорово же!..
2.
Надя проснулась от странного ощущения – будто её только что ударили по голове.
Она снова заснула на диване в гостиной, да ещё с пустым бокалом в руке. Как не уронила?
На журнальном столике стояла бутылка мартини, рядом с ней – пакет сока, яблочные дольки, тающие кубики льда в блюдце и пузырёк валерьянки. Как же без неё, да?
В затылке болело от удара. Она потёрла голову, пытаясь сообразить, что произошло. Наверняка заснула в неудобной позе, вот и заклинило что-то… Перед глазами всё ещё витали обрывки сна. Этот сон был неприятный, из прошлого. Такие сны походили на кошмар, потому что их не хотелось вспоминать.
Во сне Надя поссорилась с соседской девочкой, потому что та оторвала любимой Надиной кукле голову. Девочке просто нравилось портить игрушки. Она бегала с оторванной пластиковой головкой, держа ее волосы в кулаке, и кричала, что сейчас возьмет спички и устроит настоящий пожар.
Надя сначала пыталась девочку догнать, а когда поняла, что не получится, остановилась посреди пыльной дороги и неожиданно расплакалась. Это было невероятное, чудовищное ощущение бессилия. Во сне оно усилилось в тысячу раз, напомнило о том, как иногда бывает больно, если ничего нельзя сделать. Например, вернуть к жизни маму, чтобы успеть с ней помириться.
– Пожар, пожар! – кричала довольная девочка. – Это будет самый большой пожар в мире! А ты зальёшь его слезами, рёва-корова!
Наде хотелось ее убить. О, это стойкое ощущение всепожирающей ненависти!
Но вместо этого Надя побежала домой. Слёзы душили ее. Подкатила икота. Губы сделались солеными. Надя вошла во двор, уселась на лавочке и рыдала в голос, растирая слезы и сопли по щекам. Больше она ничего сделать не могла.
Из дома выскочила перепуганная мама, схватила Надю в охапку, прижала к себе. От мамы пахло мукой. Надя слышала, как тревожно бьется мамино сердце. Она подумала, что у ее любимой куклы никогда не будет сердца, потому что теперь нет головы, и заплакала еще сильнее.
Мама, ничего не спрашивая,