– Да уж, не хлебом единым жив человек, – вымолвил Верега, жадно поглощая похлебку.
– А чем же еще? – с усмешкой проговорил Рагнир.
– Как чем?… горячим супом, нежнейшим мясом и добрым элем.
– Ну с элем, может выйти промашка.
– Ничего, чай тоже подойдет, кстати, что там с ним?
Чай же, со спокойной рассудительностью Матери Земли, мирно попыхивал себе на остывающих угольках костра, насыщаясь легким дымком, запахами окружающего пространства, вбирая в себя пригоризонтную энергию пламенеющего заката, его багряных бликов и загадочных отблесков, обещая умиротворение изголодавшимся за день душам путешественников.
– Почти готов, – отозвался Рагнир.
– Тогда не соблаговолите ли вы, молодой человек, налить этому могучему сгустку первозданной и несомненно дикой энергии чашу приготовленной вами амброзии для сугрева и более полного отдохновения его неистового духа.
– Какому еще сгустку, – вопросительно изогнул бровь Габринус.
– Он перед вами, – Верега взял многозначительную паузу, повернулся в профиль и, втянув насколько позволяла стройность свой живот, замер на месте, давая зрителям проникнуться и насладиться величием момента, способного, по его глубокому убеждению, перетряхнуть глубинные основы душ и твердыни разума у наблюдавших сей потрясающий воображение образ зрителей. Средоточие добродетелей и божественной ярости во плоти. Разве ты, скопище вселенской мудрости и кладезь сокровенных знаний, не видишь этого.
– Ну если на то пошло, то кладезь сокровенных знаний определенно видит могучий сгусток первозданной и несомненно дикой энергии, – расхохотался Габринус.
Так, за шутками и дружеским подтруниванием друзья встретили окончание первого дня своего увлекательного похода.
***
Проснувшись с рассветом, Рагнир развел огонь. После промозглой ночи поближе к теплу потянулись и его сотоварищи.
– Да, путешествие перестает быть томным, у меня заиндевело все тело под палящими лучами этого ночного светила под названием месяц. Дайте же