Шуберский (еще раз кланяясь в дверях). Не премину воспользоваться вашим добрым позволением. (Уходит.)
Явление IX
Владимир Иваныч и Вильгельмина Федоровна.
Владимир Иваныч. С этой стороны мы, значит, дадим господину Андашевскому щелчок порядочный… (Обращаясь к жене.) А потом ты съездишь к Марье Сергеевне.
Вильгельмина Федоровна (невинным голосом). Хорошо!.. Мне самой очень хочется навестить ее.
Владимир Иваныч. Во-первых, навестить ее надобно; а потом… помнишь ты это Калишинское дело, по которому господин Андашевский цапнул триста тысяч?
Вильгельмина Федоровна (в удивлении). Триста тысяч, однако!
Владимир Иваныч. Триста тысяч – ни больше ни меньше, и прием этих денег, как сказывал мне сейчас Шуберский, происходил на квартире Марьи Сергеевны и даже в присутствии ее; а потому она, бог знает, может быть, какие доказательства имеет к уличению господина Андашевского.
Вильгельмина Федоровна. Но если и есть у ней такие доказательства, разве она скажет об них.
Владимир Иваныч. Скажет, потому что она зла теперь на Андашевского за его измену; а, наконец, она дура набитая: у ней всегда все можно выспросить и даже выманить; главное, нет ли у ней какого-нибудь документика обличающего: письмеца его или записочки?
Вильгельмина Федоровна. Положим, у ней найдется такой документ, и она отдаст его; но что ж потом будет?
Владимир Иваныч. Потом превосходно будет: я двадцать таких писачек, как Шуберский, найду и заставлю их называть в газетах прямо уже по имени господина Андашевского; мало того, я документ этот лично принесу к графу и скажу, что получил его по городской почте для доставления ему.
Вильгельмина Федоровна (недоверчиво пожимая плечами). И граф, разумеется, рассердится на тебя за это, потому что Андашевский все-таки его создание, и потом они уже вместе, вдвоем, начнут тебе мстить и преследовать тебя!
Владимир Иваныч. Да хоть бы они голову сняли с меня за то, так я сделаю это!.. Мне легче умереть, чем видеть, как этот плут и подлипала возвышается!..
Занавес падает.
Действие II
Гостиная в квартире Марьи Сергеевны Сониной.
Явление I
Марья Сергеевна, нестарая еще женщина, но полная и не по летам уже обрюзглая, с земляным цветом лица и с немного распухшим от постоянного насморка носом; когда говорит, то тянет слова. Она полулежит на диване, кругом обложенная подушками. Как бы в противоположность ей, невдалеке от дивана, бодро и прямо сидит в кресле Вильгельмина Федоровна, в модной шляпе и дорогой шали.
Вильгельмина Федоровна. Я бы непременно давно у вас была, но полагала, что вы на даче, и только вчера спросила Владимира Иваныча: «Где, говорю, нынче на даче живет Марья Сергеевна?..» – «Какое, говорит, на даче; она в городе и больна!» – «Ах, говорю, как же тебе не грех не сказать мне!» Сегодня уж нарочно отложила все дела в сторону