– И ты не оставишь мне ни малейшей надежды? – содрогнувшись, вымолвил Филиппус Ван дер Витт.
– Ты прав, – усмехнулся Сатанатос. – Это было бы немилосердно. Если однажды твой корабль потерпит крушение, и кто-нибудь из капитанов проходящего мимо судна откажется помочь тебе – это будет час твоего искупления. А он займет твое место.
– Это не надежда, а еще большее проклятие, – поник головой Филиппус Ван дер Витт. – А что будет с моей командой? Они тоже обречены?
– Они не виновны, – ответил Сатанатос. – Поэтому они могут на шлюпках покинуть твой проклятый корабль. Но тот из них, кто доберется до берега, позавидует мертвым, если выскажет хоть слово сожаления о твоей участи.
– А Алдрик? Мой бедный Алдрик! Ведь ты можешь…
– Алдрик уже в раю, – ответил Сатанатос с нескрываемым сожалением. – И я бессилен что-либо изменить.
Он протянул свою костлявую руку, коснулся безымянным пальцем, на котором сияло кольцо с алым, как свежепролитая кровь, драгоценным камнем, лба Филиппуса Ван дер Витта, поставив на нем свое несмываемое клеймо, и произнес:
– А ты – да будь проклят во веки веков!
Так начались вечные скитания Филиппуса Ван дер Витта, которого люди прозвали капитаном-призраком проклятого корабля «Летучий Голландец»…
Глава 9
Грир замолчал, налил себе очередную добрую порцию виски в стакан, плеснул в горло. Он был доволен эффектом, который его рассказ произвел на слушательниц. Глаза Катрионы восторженно сияли, Арлайн загрустила.
– Вечное проклятие – это ужасно, – тихо произнесла она. – Как я его понимаю… Бедный Филиппус!
– Сам виноват, – возразила Катриона. – Так увлечься игрой, что проиграть собственную душу… Ну, знаете ли, это слишком!
– А я так думаю, что его вины здесь нет, – заявил Грир. – Если бы Сатанатос его не искушал, ничего бы не случилось.
– А собственная воля? – не согласилась Катриона. – А разум? А чувство долга? Если предположить, что все это просто слова, и стоит только духу зла щелкнуть пальцами – и ты начнешь плясать под его дудку, что тогда нам остается? Идти в монахини, чтобы молиться и проливать слезы раскаяния?
– Но ведь люди пляшут под волынки эльфов, стоит нам только заиграть, – усмехнулся Грир.
– Но эльфы не предают их за это вечному проклятию, – заявила Катриона. – Немного помучают – и все.
Грир рассмеялся.
– Возможно, Сатанатос думает так же. Разница только в деталях. В его распоряжении вечность, в отличие от нас, простых духов природы. И для него «немного» растягивается на чуть больший промежуток времени.
– Уж не хочешь ли ты, Грир, сказать, что мы, эльфы, ничем не отличаемся от Сатанатоса для людей? – с гневом воззрилась на него Катриона. – Да как у тебя только