«В осеннем троллейбусе в мятом плаще…»
В осеннем троллейбусе в мятом плаще
с туманных окраин до Пряжки,
до вялотекущей, смурной, вообще
не речки, а так, доходяжки
достаточна и лаконична среда,
ландшафт или сумма строений.
Так сух мой язык и двузначна судьба,
так короток воздух осенний —
всего на глоток, на вершок, и стучат
колесные пары развязно.
Типичен, но неповторим звукоряд,
и в такт подпевают несвязно
деревья, карнизы, узоры в стекле,
иероглифы, тайные знаки,
и свет, захлебнувшийся в мутной реке,
в смирительной этой рубахе.
2018
«Я буду жить в тени дерев…»
Я буду жить в тени дерев,
в родном краю, как на чужбине,
и к сорока, чуть протрезвев,
чуть оскудев умом, отныне
стану безмолвен и велик
в пределах дачного массива,
уже не юноша, старик,
почти богач, бедняк спесивый,
вполоборота наблюдать
игру сверчка и светотени,
не раздеваясь, засыпать
на неразобранной постели
и видеть горы в тихом сне
в постперестроечном диване,
как будто лето в сентябре
в цветущем чабром Самарканде.
2018
«В карманах снег смешался с дымною листвой…»
В карманах снег смешался с дымною листвой.
Плывут пакеты по заплеванной Фонтанке.
Я на попутке отправляюсь в край ночной,
где вместо сёл стоят зеленые сбербанки.
В них наши кровные, в них криптовещества
не переводятся в словарные запасы.
И на столах гниет сырая береста,
и над панельками разбросанные стразы
метагалактики, иначе не сказать,
каким огромным не казалось это слово.
Я обернусь, но в темноте не разобрать,
как много смерти здесь, как мало здесь живого.
Политкорректная природа городов
метлою дворника, трудом Екклезиаста
след оставляет на убожестве дворов,
в которых ты когда-то был до боли счастлив,
бежал сквозь листья и воскресные снега,
сквозь зайчик времени – отметину на стенке,
туда, где в небо проливается река,
и ты сквозь годы прикасаешься к коленке
студентки Лита, завалившей сопромат
родной грамматики, квасного эмпиризма,
и снится ей Фонтанка, листопад
и мальчик, не лишенный драматизма.
2019
«Подруга в дурке спит в тужурке…»
Подруга в дурке спит в тужурке,
пока весна играет вальс,
пока торгуют «найком» чурки,
и дорожает спас и спайс,
пока мечтают и взрослеют
пока ещё не палачи
и в боевые портупеи
суют джедайские мечи,
пока народ мой несвободен
простоволос и обуян,
пока хуярит на заводе
порода древних россиян,
и в казематах санитары
глотают импортный табак,
вольнолюбивцам стелют нары
нежнее, нежели наждак,
нежнее, нежели в апреле
хор соловьиной стрекотни.
Звенят смазливые капели
о смерти, времени, любви,
о том, что в этой синей иве,
как в этих темных пустырях,
грачи кричат о рецидиве,
о в белых мантиях врачах.
2019
«Руины листьев рухнули в садах…»
Руины листьев рухнули в садах.
У времени шекспировская нотка.
И вечность здесь совсем не при делах.
Скорее виновата водка.
И жизнь короче, чем мы думали с утра,
а ночь длиннее, чем любая миля.
И льет который день как из ведра.
Не подвело бы чувство стиля,
воспел бы это безобразие легко,
всю эту лесополосу