– А у меня еще просьба к вам, Сильвестр Кузьмич, – начала Домна Осиповна, усмехаясь несколько.
Хмурин при этом склонил к ней несколько голову свою.
– Видите что… Последнее время я все состояние перевела на деньги и теперь должна на них жить…
– Что ж, это дело хорошее! – подхватил Хмурин. – На деньги еще жить можно; вот без денег – так точно, что затруднительно, как примерно теперь графу Хвостикову, – шепнул он, кивнув головой на сего последнего. – Колький год тоже, сердешный, он мается этим.
– Но женщине и с деньгами затруднительно, – возразила Домна Осиповна. – Капитал, разумеется, прожить легко; но надобно стараться жить процентами.
– Это так-с, совершенно справедливо, – согласился Хмурин.
– Вина этого, конечно, вы выпьете! – переменила вдруг разговор Домна Осиповна, беря из рук Янсутского красное вино, по бутылке которого он раздавал каждому из гостей своих, пояснив, что это вино из садов герцога Бургундского.
Хмурин выпил налитый ему Домной Осиповной стакан и придал такое выражение своему лицу, которым показал, что он ее слушает.
– И я бы, вот видите, – продолжала она, – желала акций ваших приобресть по номинальной цене – тысяч на восемьдесят.
Голос ее при последних словах слегка дрогнул.
– По номинальной цене-с? – переспросил Хмурин.
– Да! – отвечала ему робко Домна Осиповна.
– Но их нет по номинальной цене, – сказал было Хмурин.
– Нет на бирже, но у вас они есть, – пояснила Домна Осиповна.
– У меня-то есть, – произнес протяжно Хмурин, – но мне их продавать по такой цене словно бы маненечко в убыток будет!
– Что вам?.. Что значит этот убыток – все равно что ничего!
– Ну, как-с ничего! Все деньги тоже, – продолжал Хмурин.
– Какие это для вас деньги? Вы сравните свое состояние и мое: у меня восемьдесят тысяч, а вы миллионер, я нищая против вас; кроме того, я женщина одинокая, у меня никого нет – ни помощников, ни советников.
– А супруг ваш где же? – перебил ее Хмурин.
– Я с мужем не живу; мы врозь с ним.
Хмурин выпучил глаза от удивления.
– Скажите, не слыхал я этого!
– Более уже года, – продолжала Домна Осиповна.
– Но что же за причина тому? – спросил Хмурин.
Домна Осиповна грустно усмехнулась.
– Не сошлись характерами, как говорят… Кутил он очень и других женщин любил, – проговорила она и вздохнула.
– Поди ты, какое дело! – произнес как бы с участием Хмурин. – Значит, ради сиротчества вашего надобно вам сделать уступочку эту! – присовокупил он, усмехаясь.
– Ради сиротчества моего мне уступите, – повторила Домна Осиповна тоже с улыбкою.
Хмурин еще раз усмехнулся.
– Только дело такое, сударыня, по номинальной цене я не могу вам продать, прямо выходит двадцать тысяч убытку; значит, разобьемте грех пополам: вы мне накиньте десяточек тысяч, и я вам