– Господа, нам надобно с Линёной обговорить сборы. С вами мы ведь закончили?
– Послушайте, – заговорил Аристарх. – Мы все должны непременно добраться до цели путешествия. Случись недоброе – рассчитывайте на нашу помощь. Мы отправляемся в одном направлении. Наши пути всегда будут пролегать неподалёку…
– Да—да, конечно, Аристарх, – нетерпеливо перебила Бродяжница, – что-нибудь ещё?
– Да, – кивнул Аристарх и как-то странно посмотрел на Ухмаря. – Если вдруг кто-то из вас всё ж захворает, умейте отличить ту хворь. Не сразу, но неуклонно во рту у несчастного проступают тёмные пятна, язык может совсем почернеть…
Бродяжница кивнула и встала, призывая тем самым гостей откланяться. Аристарх засобирался, да остановился, ожидая не двинувшегося с места Ухмаря.
– И всё-таки, почему ни воля Учителя, ни наша просьба, ни гуляющая по лесам хворь не могут Вас убедить пойти с нами?
Бродяжница состряпала недоумение:
– Разве ответ не написан у меня на лице?
Она поймала Ухмаря в его же ловушку, и он со смехом сдался.
– Отнюдь.
– Для меня ново и непривычно путешествовать с кем-то посторонним. Коли такова воля Учителя, я подчиняюсь, но брать в попутчики предпочитаю давних знакомых, а особенно – людей, не вызывающих у меня желания драться.
Она повернулась к Аристарху:
– Простите меня за эти слова, но в отношении Вашего друга они истинно правдивы.
Ухмарь громко расхохотался. Аристарх по-доброму (совсем как Учитель!) улыбнулся:
– Не извиняйтесь. Меня желание ударить Ухмаря посещает, возможно, почаще Вашего.
Бродяжница проводила их до двери. Когда та наконец закрылась за Аристархом и Ухмарём, в комнате стало тихо. Бродяжница глубоко вздохнула. Какова девчонка! Так ведь и приходится брать её с собой! Девушка продолжала стоять посреди комнаты с бегающей по губам улыбкой, а Бродяжница смотрела на неё и чувствовала себя до ужаса голодной, усталой и всюду неправой.
– Итак. Раз уж ты согласилась на авантюру, то обязана пройти её до конца. Ясно?
Она из последних сил боролась с желанием прямо сейчас испробовать стынущей похлёбки.
Линёна усердно закивала.
– Отец догадывается о твоём желании?
Линёна замялась:
– Я говорила ему несколько раз…
– … и в последний раз – на днях, – продолжила за неё Бродяжница, и её подозрения подтвердились. – Я поговорю с Абрахамом.
Девушка в ужасе округлила свои зелёные глазищи:
– Нет! Отец ни за что не отпустит меня с миром!
Бродяжница пожала плечами:
– Не думала же ты, что я украду тебя из дома тайком? Не бойся. Теперь ты – моя ученица, и ничто не удержит нас в Акайде. А отец, по крайней мере, должен знать, кто о тебе позаботится. Сейчас иди. И никому – ни слова. Пусть Абрахам узнает обо всём завтра и только от меня.
Прежде