Почему множество раскидистых произведений рассказывают о путешествиях, порой полностью ими исчерпываясь? Я не имею в виду истеричные фантазии о прошлом и будущем жаждущих славы интеллектуально ущербных бездарностей, содержащие больше тривиального, низменного и убогого, плоть от плоти их самих, чем произведения полноценные. Именно в классических произведениях кто-то куда-нибудь перемещается. На моей памяти только Достоевский избежал этого искусственного способа подхлёстывать сюжет, но пластичность его повествования такого и не требовала, правда, некоторые работы этого писателя всё-таки слегка им грешат.
В общем-то я уже ответил на свой вопрос, но могу и повторить. Перемещение с места на место предоставляет самую очевидную и примитивную возможность не только продвинуть сюжет далее, но и избавить автора от обязанности хоть немного поразмыслить о сути творящегося на написанных им страницах, достойно ли их содержание, в случае наличия, какого-либо воплощения или его можно со спокойной совестью выбросить на помойку, от чего мир не только не обеднеет, но, наоборот, станет лучше. Ах, если бы такая мысль пришла в голову даже не столько бумажным плясунам и экранным недоумкам, но в первую очередь дремучим крапателям всех «священных писаний»! Ну да что уж теперь…
И вот, создавая свой шедевральный труд, как не сложно догадаться, изобилующий поездками, не могу не отметить, что лично у меня не было выбора кроме как влиться в этот многоголосый хор великих и не очень и очень не великих предшественников, гонявших своих героев далеко и надолго. Почему? Потому что, лёжа в постели, будто бы уже с того света наблюдая за последними днями своей угасающей жизни, я имею полное право сказать, что всё изложенное здесь – чистая правда, всё это произошло со мной, никаких выдумок на этих страницах нет, я ничего не сочинял и выбора формы повествования у меня не имелось. Впрочем, нижеследующее само говорит, что подобное самооправдание совершенно неуместно.
Всё из представленного, конечно, написано не одномоментно умирающим за несколько дней. На протяжении полутора лет я урывками записывал то, что со мной происходило, с исключительной уверенностью в огромном значении убогих перипетий моей жизни, чтобы в глубокой старости иметь возможность оглянуться назад и сказать себе, что пережитое является не пустым звуком, не безмолвным шёпотом в бесконечной ночи, но имеет пусть ограниченное, однако вполне законное место в бытии. Предполагалось, что мне это поможет, когда придёт конец, однако теперь я даже не могу сказать, конец чего должен придти, посему остаётся лишь надеяться, что мои бесплодные труды явятся памятником того, как нельзя поступать, во что верить не следует и на что бесполезно полагаться.
До постигшего меня несчастья (а это именно оно, случай, выпадающий немногим и калечащий жизнь раз и навсегда) я был в меру добросовестным, сугубо посредственным и потому подающим надежды служащим сперва в муниципалитете городского округа, а после – областного министерства. Определённые обстоятельства, возраст 30 лет с небольшим, позитивный настрой, любовь к спорту, виды на одну девушку, на которой я не прочь был бы жениться, открывали мне некоторые перспективы на счастливое существование и безбедную жизнь, пусть и в ограниченном пространстве захолустья. Несмотря на то, что и учился я посредственно, и дисциплина у меня хромала, за отсутствием лучшего я был принят специалистом в управление экономического развития родного села, в один прекрасный день формально переименованного в город, к чему внезапно для меня прилагались постоянные командировки в такие же дыры как и наша в целях имитации наличия осмысленной деятельности в администрации городского округа. Как правило, они превращались в тяжёлую повинность провести пару дней в запредельно дешёвой гостинице за казённый счёт и поучаствовать во встречах и совещаниях с нулевым результатом. Теперь понятно, что без путешествий эти страницы обойтись не могли? Но каких путешествий! Это и не путешествия вовсе, а сплошное тягостное унижение. Но я избавлю читателя от бесконечного повторения одного и того же и приведу в пример только одно, самое первое.
Однако продолжу о себе и не ради самолюбования, но в целях объективности. Точнее, даже не объективности, я просто хочу, чтобы обо мне осталась хоть какая-то память. Писать о семье не имеет никакого смысла, отец с матерью, у которых я провожу свои последние дни, ничем не примечательные личности, просто добросовестные люди, обыкновенные родители, и мне, и моим брату и сестре они всегда оказывали стандартную поддержку в нашем нелепом существовании, не более. Отец, конечно, в своё время учил меня жизни, мы с ним довольно близки, и я честно слушал то, что он говорил, однако его познания настолько ограниченны, что мне не хватило их даже на один день жизни в областном центре, где я получал высшее образование. И если мне не изменяет память, это был первый,