– Можно, – сказал он, ласково посмотрев на меня.
Я встал.
– Я пойду, посмотрю!
– Ах, мне так совестно затруднять вас! – воскликнул он, не вынимая рук из карманов. – Может быть, подождем прохожего, спросим у него.
Возвратившись, я нашел его в той же позе.
– Без двадцати семь.
– Что вы говорите! Чтоб это бабьё попалил небесный огонь!
– Какое бабьё?
– Да мне нужно сейчас в Александровский сад.
– Прекрасно! – сказал я. – Я тоже собираюсь туда. Отправимся вместе.
Лентяй не обрадовался, а умоляюще посмотрел на меня.
– Ради Бога! Не могли ли бы вы оказать мне одну огромную услугу… Раз вы идете в Александровский сад, то это так кстати… А уж я вам потом чем-нибудь отплачу… Тоже схожу куда-нибудь… Или, нет! Лучше подарю очень забавную вещицу: китайский портабак… А?
– Сделайте одолжение! – сконфузился я. – Я и так…
– Вот что… На третьей скамейке боковой аллеи будет сидеть барышня в сиреневой шляпе. Это – моя невеста. Я ее очень люблю, и мы назначили свидание друг другу…
– Так отчего же вам не пойти! – вскричал я, пораженный.
Он виновато улыбнулся.
– Я лучше здесь посижу. Знаете, придешь – расспросы разные, ласки… ухаживать за ней нужно, занимать разговором… Это страшно утомительно… чтоб они треснули, эти романы! А потом нужно провожать ее домой… Я уж лучше после когда-нибудь.
– Что же ей сказать? – угрюмо спросил я.
– Скажите, что я болен, что у меня температура… что доктора с ног сбились…
– А если она все-таки захочет видеть вас?
– Скажите, что у меня заразительная форма. Может быть, она испугается.
Пожав плечами, я протянул ему руку.
– До свиданья!
– Всего хорошего… Вот мой адрес… Очень буду рад, если зайдете! К невесте вы успеете как раз… теперь около семи часов.
Он вынул часы. Я воскликнул:
– Оказывается, у вас есть часы?!
– Да, – добродушно подтвердил он. – А что?
– Ничего… Прощайте!
Барышню я нашел в указанном месте. Подойдя, раскланялся и вежливо сказал:
– Я от вашего жениха. Он болен и прийти не может!
– Как болен!? Да я его видела сегодня утром…
– Но сейчас он в опасном положении… У него… гм… температура.
– Какая температура?
– Такая, знаете… высокая! Что-то градусов сорок. Должен вам сообщить тяжелую весть: он лежит!
– Да он всегда лежит! Как только дома, так и лежит.
– Он страшно убивался, что не может вас видеть. Поставил себе термометр и говорит мне…
– Он поставил себе термометр? – строго спросила барышня.
– Да, знаете, Реомюра, такой никеллиро…
– Сам поставил?
Я покраснел.
– Сам.
Она посмотрела мне в глаза.
– Зачем же вы лжете? Он сам никогда не мог бы сделать этого… Боже! Что это за человек? Нет, довольно! Передайте ему, чтобы он и