Как только курсантами Гронкса были разблокированы шмон-тоннели, генерал, оставив нижние этажи практически без сколько-нибудь серьезного прикрытия, ударил по мятежному верху с такой силой и беспощадностью, что мятеж оказался практически прихлопнут чуть ли не в мгновение ока.
Санаторы, натерпевшиеся страха за время сидения в осаде, да и сейчас еще в собственной судьбе абсолютно не уверенные – как-то еще посмотрят на их прошлые художества победители? – вымещали теперь весь свой страх и всю неуверенность в собственном завтра на беднягах люмпенах. Мальчики Гронкса, потерявшие столько товарищей во время марш-броска вниз и, особенно, при преследовании грузопоезда, отставать в этом деле от старших товарищей совсем не желали. К тому же, генерал сделал вид, будто собирается гнать мятежников в Северную шахту. Как только мятежники это уразумели, они в дикой панике устремились наверх с такой скоростью, что не сразу очухались и пришли в себя, даже вылетев на поверхность. Причем кое-кто из них, подтверждая мнение давешнего "смельчака", оказался настолько глуп, что попробовал "наехать" на первых переселенцев, представлявших собой подготовленные и обученные Айно боевые подразделения.
Свою задачу генерал счел выполненной… разве что за исключением скрыплов, и, прихвативши с собой Гронкса со Стратегом, с чистой совестью отправился в Москву. Именно в этом городском поселении на поверхности, как он слышал, находилась ставка Черного Барона, по генеральским представлениям, командующего экспедиционным корпусом вице-короля и, вообще, "главной тигры" среди военных Гнезда. Поездка эта – кстати сказать, проводимая с ведома и одобрения Антикризисного Комитета – Москвой, увы, не ограничилась. Ставки, как таковой, в Москве не оказалось. Айно носился по планете, как угорелый, и настичь его генералу удалось лишь в самой Тмутаракани.
Черный Барон, однако же, демонстративно пожал плечами и с демонстративным же удивлением поинтересовался у генерала, с чего это их комитет решил, что Гнездо будет взваливать на себя ассенизаторские функции? Речь Барона была краткой, очень энергичной и образной, и сводилась, в конечном итоге – естественно, при тщательном переводе ее с языка военного на язык всякого рода шпаков, помешанных на деликатности словесных оборотов – примерно к такому смыслу: вы, ребята, как сами в это самое влезли по самое это самое, так сами из этого самого и выбирайтесь… и забирайте-ка вы, мудрецы эти самые, назад к себе под землю все это самое, что вы изволили оттуда выгнать на это самое. Смысл этого экстравагантного высказывания был генералу предельно ясен, тем более что ему уже успели доложить, что львиная доля вышвырнутых из Города люмпов, всласть вкусивши на поверхности общения с воинственными аборигенами, сбежалась обратно ко входам в Город, и теперь в слезах, соплях и с раскаивательным визгом умоляет взять их обратно. А в заключение Барон язвительно поинтересовался, на кой этот самый изволил господин генерал тащиться в