– И прочее, и прочее, – произнес Матвей Егорыч, складывая письмо и улыбаясь с тою же невыразимою приятностью. – И прочее… То-то я смотрю, что крест-то больно красив… Аи да его превосходительство! спасибо ему, ей-богу спасибо!.. Афанасьев! поди же сюда, дружок, – закричал он курьеру, опуская руку в карман своих панталон и вынимая оттуда два целковых.
– Имею честь поздравить, ваше высокородие!
– Спасибо тебе, спасибо, вот возьми.
Курьер взял два целковых, поклонился и вышел.
Тогда Матвей Егорыч взял со стула свечку и перенес ее на другой стол, к зеркалу; потом, опустив ниже на грудь орден св. Анны, он сверху св. Анны возложил на себя вновь пожалованный ему орден и начал смотреться в зеркало.
– Вот это орден! – говорил он сам с собою, поправляя Владимира. – Слава богу – вот дослужился до какой награды…
Вдруг пронзительный младенческий крик прервал размышления Матвея Егорыча: он заморгал веками, вздрогнул и в совершенном остолбенении опустился на стул, только изредка робко поглядывая на дверь, противоположную передней, как бы кого – то ожидая оттуда.
В самом деле, через несколько минут эта дверь отворилась, и Василиса, остановившись перед Матвеем Егорычем, поклонилась ему в пояс.
– Матвей Егорыч! имею честь поздравить вас, батюшка, с сынком. Нам сынка бог дал…
– Сынка?.. Сынка? – повторил он, не двигаясь со стула, на котором сидел. – Сынка?.. – Матвей Егорыч перенес столько сильных потрясений в продолжение последнего часа, что в эту минуту он совершенно смутился… Жена, Владимир 3-й степени, сынок… все перемешалось и спуталось в голове его. Он подумал, что это сон, один только соблазнительный сон. Не шутя, сомнение в действительности всего происшедшего дошло в нем до такой степени, что он начал ощупывать, точно ли у него на груди висит владимирский крест… Уверясь в последнем, он протер глаза и уже с большим сознанием повторил: – сынка?..
– Сынка, Матвей Егорыч, сынка! да и какой мальчик-то! весь, кажется, в вас, батюшка.
– В меня?.. Ну… а что Настасья Львовна?
– Ничего, батюшка, все благополучно.
– Благополучно? Что же она…
– Ничего, батюшка, лежит, лежит… Пожалуйте к нам, она вас спрашивала. Где, говорит, Матвей Егорыч; что он не придет ко мне? Да и сынишку-то своего посмотрите. Славный мальчик, славный!
Матвей Егорыч приподнялся со стула, потер лоб и пошел на цыпочках вслед за Василисой.
Настасья Львовна лежала на широкой постели за перегородкой, а возле нее младенец.
Матвей Егорыч подошел к постели.
Настасья Львовна