– Поэтично! – Шарлотта и вовсе разулыбалась во весь рот.
– Он сама поэзия.
Виктор ответил ей не менее широкой улыбкой.
Если бы можно было описать день одним словом, то это было бы «страдание». Одно сплошное и неистовое страдание произрастало и крепло в стенах Гарнье, поскольку они должны были поставить этот балет за двадцать семь дней к одному из семейных праздников президента, на котором должны были присутствовать не только родственники Мак-Магона, но еще и господа иностранных держав.
Виктор провел полдня, как и все остальные, занимаясь и превозмогая боль в колене, которая каждый раз о себе напоминала. Неужели простудил на ветру, думал он, ощущая неприятную и тянущую болезненность. Был перерыв на обед, а потому он решил подойти к мадам Лефевр, чтобы узнать насчет слухов об уходе театрального художника.
Взяв себе овощное рагу, он быстро расправился с едой, чтобы до нового часа репетиций выхватить пару-тройку минут для разговора. Балетмейстер отдыхала, сидя на невысоком деревянном стуле около приоткрытого окна, откуда доносился свежий мартовский ветер. Париж уже второй день заливал дождь.
– Мадам. – Он вошел в зал, подходя ближе.
– Да, Виктор? – Она обернулась. – Ты что-то хотел?
– Хотел узнать кое-что. – Люмьер подошел ближе и остановился прямо перед ней. – Я слышал, что месье Фурнье уходит с должности?
– Насколько я знаю, он уже оставил свой пост, и оставил нас без возможности выступать в новых декорациях. Точнее, декораций к балету вовсе нет. Они все сгорели в пожаре Ле Пелетье.
– И что, новой кандидатуры пока не нашли?
– О чем ты, Виктор, он оставил свое место два дня назад.
– А к кому можно обратиться с рекомендацией кандидатуры? – Виктор испытующе смотрел на мадам Лефевр.
– Скажи Бертрану, он заведует цехом и набирает рабочих. Директорам, в общем-то, глубоко все равно, это не их ума дело, как они выражаются. Совать нос в искусство зазря – себе дороже. Любят деньги пересчитывать только.
– Сердечно благодарен. – Он отписал ей шутливый поклон, поцеловал руку и удалился, чтобы за оставшиеся десять минут отыскать того самого месье Бертрана, который, если повезет, мог оказаться как раз-таки в столовой.
Всю первую половину дня Венсан работал над новым творением. Он не прогадал, выбрав технику граттаж, и вскоре результат начал не только оправдывать, но и во многом превосходить его самые смелые ожидания. Художник хорошо знал свое дело и работал быстро и сосредоточенно. Образы, увиденные им во сне, казалось, стали еще ярче и осмысленней. Он пока не знал, как лучше вручить Виктору такой подарок, но верил, что обязательно что-нибудь придумает.
Во второй половине дня, памятуя о своих денежных проблемах, он, отобрав несколько видов Парижа, решил отправиться в магазин Поля Дюрана-Рюэля. Там, несмотря на свою