Кульков, раньше всех проникший на кухню, где что-то булькало и парило, уже тащил оттуда почти полную десятилитровую бутыль, от которой исходил тошнотворный, ни с чем более не сравнимый сивушный дух.
– Вот это да! – уважительно сказал один из дружинников. – Да тут на хорошую свадьбу хватит! Хлебная или сахарная? А, мамаша?
И тут только до хозяйки дошло, что все это не шуточки, не очередная забавная проделка сердечного друга, а подлый и коварный удар злодейки-судьбы, в самом ближайшем будущем грозящий ей судом, штрафом, общественным порицанием, неприятностями на работе и гигантской тратой нервов.
– Иосиф Адамович! – белугой завыла она; – Зачем же вы так? Да разве я вам когда в чем отказывала?..
– Помолчите, гражданка! – строго сказал Дирижабль. – Вы меня с кем-то путаете. – Затем он откашлялся в кулак и повернулся к Кулькову: – Ты, это… не шуми… давай отойдем… поговорить надо…
– Сейчас, сейчас… поговорим, – пробормотал Кульков, отступая к полке с телефоном. – Сейчас…
Первый раунд закончился в его пользу, но окончательный результат боя оставался еще неясным. Для выигрыша необходим был завершающий удар.
Кульков схватил телефонную трубку и быстро набрал номер, который обязан был помнить наизусть.
«Только бы он был на месте, только бы никуда не ушел!» – лихорадочно думал он, вслушиваясь в первый долгий гудок.
Но сегодня ему, как ни странно, все время везло – после третьего гудка в трубке щелкнуло и раздался как всегда спокойный, хрипловатый голос начальника:
– Слушаю! Але?
– Товарищ подполковник, это я, Кульков! Докладываю, что на улице маршала Чойболсана обнаружен очаг самогоноварения! Дом шесть, квартира десять… Да, участковый со мной… Заслуга общая… Позвать к телефону? Слушаюсь!
С ненавистью зыркнув на Кулькова, Дирижабль вырвал у него трубку и часто задышал, слушая что-то неразборчивое.
– Ясно, – выдавил он наконец. – Ясно… Примерно с ведро будет… И аппарат обнаружен… Ясно… Не забуду… Будет сделано… Уже оформляю…
– Ну вы тут уже без меня как-нибудь справитесь, – сказал Кульков, направляясь мимо Дирижабля к выходу. Всего вам хорошего.
Уже спускаясь по лестнице, он услыхал слова, сказанные хоть и с запозданием, но зато от всей души:
– Рано радуешься, чувырла! Попомнишь ты меня! Попомнишь!
Месть не заставила себя ждать долго.
В четверг под вечер, Кульков, как обычно, заглянул в дежурку, чтобы узнать, нет ли для него каких-нибудь неотложных дел, а заодно и послушать свежие новости, как районные, так и всесоюзные, поданные в интерпретации местных говорунов и острословов, кстати сказать, в милиции никогда не переводившихся.
Так уж повелось, что в этот час, когда отработавшие свое сотрудники уже собирались по домам, а заступившие на ночное дежурство наряды, получив после инструкции оружие и радиостанции,