(т. е. спустя многие годы после присоединения Азербайджана к России) писал: «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим, как французский в Европе»
[69]. Уже в начале XIX века российские чиновники и интеллектуалы достаточно плотно и часто общались с азербайджанскими учёными, поэтами, литераторами и просто образованными людьми. Как это не удивительно, но в феодальных азербайджанских ханствах, «только вчера» (по историческим меркам) вошедших в состав Российской империи, уже в первой четверти XIX века сформировался значительный слой национальной интеллигенции. Позволим себе привести лишь один маленький, но весьма наглядный пример. Направленный с дипломатической миссией в Иран А. С. Грибоедов изучал персидский язык в Тифлисе – под руководством литератора и переводчика А. Бакиханова
[70], а в Петербурге – под руководством азербайджанского учёного и поэта, адъюнкт-профессора Петербургского университета М. Д. Топчибашиева
[71]; в доме своего тестя, князя И. А. Чавчавадзе, Грибоедов ознакомился со стихами азербайджанского поэта и политического деятеля XVIII века М. П. Вагифа
[72], в одном из писем 1825 г. Грибоедов писал о дружеской беседе с азербайджанским поэтом Мирза-Джан, упоминал певца Алияра и поэта Фазиль-хана
[73]. При этом надо учитывать, что Грибоедов прибыл на Кавказ не в качестве досужего туриста, целенаправленно искавшего достопримечательности и коллекционировавшего знакомства с местным культурным бомондом, а дипломата, выполнявшего важную и сложную миссию. То есть все эти знакомства и контакты были подчинены либо логике подготовки к переговорам с иранскими представителями, либо носили случайный характер. Как видим, «совершенно случайно» только один (пусть и выдающийся) российский дипломат позволил нам упомянуть в числе своих контактов целую группу азербайджанских интеллектуалов, из чего можно сделать вывод о достаточно многочисленной азербайджанской интеллигенции даже в первой половине XIX в. Постепенно проникновение в Азербайджан российской культуры привело к своеобразной конвергенции традиционной азербайджанской культуры и новых веяний. Надо отметить, что подобная конвергенция вообще не была чем-то особым и исключительным для азербайджанского общества. Закавказье вообще и Азербайджан в частности издавна находились на перекрёстке исторических дорог и в силу этого являлись зоной межэтнических и межкультурных контактов. Такое «пограничное» положение придало азербайджанской культуре известную пластичность и навык быстрого и эффективного усвоения передовых и наилучших черт иных культурных традиций. Если изначально для восточного Закавказья были характерны зороастризм и различные языческие верования, то с I–II веков нашей эры в этот регион постепенно проникает христианство, а с III–IV веков в Закавказье начинают оседать различные тюркские племена, привнесшие свою, особую культуру, обогатившую культурную традицию Азербайджана ещё одним компонентом –
