– Ну, погоди… Там серьёзный разговор.
– Иван Владимирович! На вызов ехать нужно! – громко позвал я горе-водителя. Из-за двери вышел Гена-Амбал и посмотрел на меня с высоты своих 205 см.
– Может, тебя кто другой свозит? Занят он сейчас. Ну, никак не может от серьёзного разговора уклониться.
– Там человеку плохо. Ему помощь нужна! – с некоторым вызовом бросил я в лицо оппоненту.
Гена смотрел куда-то за меня, и я тотчас обернулся. В дверном проходе стоял Гриша.
– Здравствуй, доктор.
– Здравствуй, Гриша.
– Не может он ехать. Понимаешь, заболел он, и на больничный пойдёт, – не мигая, глядя мне прямо в глаза, произнёс Гриша.
– Так ему нужно пойти в диспетчерскую и снять себя с линии, – как можно спокойнее сказал я.
– Ну ладно! Вот механик, всё уладит. – Петрович стоял у стены, ни жив ни мёртв.
– Так ему же нужно и взаправду к диспетчеру идти.
– Хорошо. Гена! Пускай он на вызов едет, а мы за ним прокатимся.
Гриша неспешно прошёл в водительскую, а я вышел из гаража и пошёл к автомобилю.
На Ивановича смотреть было невозможно. Он дрожал, будто осиновый лист. Не мог попасть ключом в замок зажигания. По старческому лицу катились слёзы.
Я взял трубку радиостанции и вызвал диспетчера.
– Вулкан! Ответьте четвёртому.
– Слушаю.
– Снимите вызов. Деркачу совсем худо. Ему к врачу нужно.
– Что с ним?
– Нервный срыв. Ему нельзя за руль.
– Ты шутишь?
– Да где уж там!
– Хорошо. Пусть с механиком идёт в диспетчерскую, – приказал голос из динамика.
– Вот так, Владимирович. Большего я для тебя сделать не смогу, – тихо проговорил я, глядя на «Гранд Чероки».
Вызов сняли, и я вышел из машины. Позвал механика, и тот повёл Деркача в диспетчерскую.
Из джипа вышел Бур и направился ко мне.
– Слышь, лепила! Ты чего удумал?
– А в чём дело? Водитель в замок зажигания ключом попасть не может. Как он по улице поедет?
– И чего с ним?
– Я почём знаю. Это же ты с ним разговаривал.
– Ты чё такой дерзкий? Ты хоть понимаешь, чего здесь происходит?
– Женя! Поди в машину сядь!
Гриша подошёл откуда-то сбоку. Я его даже не увидел. Бандос посмотрел на меня внимательно, будто запоминая моё лицо, и молча повернулся ко мне спиной.
– Понимаешь, доктор, этот старый дед, вернее, его сынок. Нашу контору. На сорок тонн баксов опрокинул.
– Да ну! Деркач? Опрокинул? – не сдержался я от удивления.
– Кинул по жадности своей неуёмной. Ему всё объяснили. Денег дали, чтобы он на таможне заплатил, кому следует. А он решил нас развести на том, что пошёл не на тот пункт пропуска, удумал на взятку нас прокинуть, а в результате груз задержали, и теперь, чтобы всё ровно вышло, таможне нужно всего-то половину стоимости груза откатить. Кто за это будет платить? Мы? С какой такой пьяной