Они с Мишкой дали себе ровно год. Как-нибудь подготовиться получше, попробовать найти работу, а летом снова попытать счастья. В итоге, год затянулся на три, потому что экзамены они снова не сдали, а потом опять их ждал провал. Женя не понимал, почему, ведь весь год они так готовились, так старались. Постоянной работы не было. Женя брался за любую – от охранника супермаркета до официанта в ресторане. Ему было легче, он рослый, широкоплечий, выглядел старше своих лет. Мишку же, который на вид был совсем мальчишкой, не хотели брать никуда. Поэтому в то время, пока его друг слонялся бесцельно по городу, Женя вкалывал за двоих. Он не жаловался, ведь это именно по его вине друг оказался ненужным и невостребованным. Как-то незаметно Мишка подсел на наркотики, Женя понимал, он просто сорвался от безнадеги. После третьего провала они должны были вернуться домой. Но, во-первых, было очень стыдно признаться во вранье маме, он ведь все эти годы в красках ей описывал свою учебу в театральном, а во-вторых, Мишку в таком виде в их городе точно никто не должен был видеть. «Сначала я его вылечу от зависимости, а уж потом и вернемся», – рассуждал он.
А жизнь, тем временем, стремительно шла под откос. Денег едва хватало на квартиру и еду. В день, когда друг протянул ему злосчастный чек с адресом, Женя не стал даже сопротивляться, он знал, достать нужной суммы на лечение другу неоткуда. А тут хоть какой-то шанс подвернулся. Он подумал: «А вдруг и правда в квартире лежат деньги или драгоценности, которые уже совсем не нужны старушке, но могут спасти моего бедного друга от проклятой наркоты?»
«Запомни одну вещь, – говорила ему мама. Никто и никогда не смеет топтать ногами твою мечту. Никто не имеет права выставлять её на посмешище и плевать в неё, словно в мусорный бак». Ярость в сердце, которая, словно огненный цветок, начинала распускаться и жечь его изнутри, все сильнее рвалась наружу. Он думал о том, насколько несправедлива и безжалостна бывает с человеком жизнь, насколько лживы сказки, которые нам читают в детстве. И пока мечту его безжалостно трепал ветер, а вороньё с громким криком кружило над ней и очень больно клевало её и без того уже рваные края, ярость готовилась вырваться наружу. Все восставало в нем и противилось этой реальности, где не видел он никакой справедливости с тех самых пор, как переступил порог родительского дома. Но где-то там же,