С правой стороны от кресла примостился изящной работы посудный шкаф. С левой, в толстенной стене, имелись три узких бойницы, в чьи рамы были вставлены золотисто- желтые стекла. Суровый камень стен скрывали дубовые плиты, с мастерски вырезанными сценами из жизни скандинавских богов, в которых, честно говоря, я несильно верил. Как впрочем, и в любых других. Потолок покрывала светло-малинового оттенка лепка, расцветшая пышной розой в месте крепления люстры, состоящей из хрустальных кленовых листочков. Пол устилал добротный ковер. Несмотря на толщину изделия арабских ткачей, холодом из-под него тянуло здорово. Хм, что поделаешь, середина лета в Скандинавии не сравнима с той же порой года в доброй, старой Англии.
Впрочем, неизбежно изнежившись в довольно теплом английском климате, я не боялся в своей башне наших самых лютых морозов, ибо под плитами всех этажей, начиная с третьего, была проложена система труб, по которым в зимнее время циркулировала вода, поступающая из горячих подземных источников. Для этого достаточно спуститься в подвал и всего-навсего открыть нужный вентиль. В хозяйстве башни все было удобно, комфортно и в то же время просто. Но по-другому гномы мастера не строили, всегда сполна отрабатывая деньги нанимателя.
Первым делом я разделил взятые припасы поровну. Долю Булата положил рядом с креслом во взятое из шкафа вместительное фарфоровое блюдо. Сейчас, после долгого утомительного путешествия, мне было не до церемоний. К тому же мой пес заслуживал много большего. Оставшиеся продукты, вместе с флягой, нашли место на столе. К ним присоединился извлеченный из того же шкафа высокий серебряный кубок. Потом я подошел к камину, возле которого высилась предусмотрительно заготовленная стопка дров и ворох хвороста, положил в его зев щедрую порцию в дар огню и поджег, чиркнув огнивом. Конечно, я мог все это проделать с помощью Магии, но, боясь облениться, всегда выполнял любую физическую работу руками.
Убедившись, что огонь вцепился в дрова, будто изголодавшийся волк в оленя, я, удобно усевшись, основательно, не спеша подкрепился. Булат под чистую мигом умявший свое, устроился неподалеку от потрескивающего камина и уже дремал, изредка тихо похрапывая. Отвинтив крышку фляги, я налил темно-алую жидкость в кубок. Несмотря на присутствие верного пса, на душе было страшно одиноко… Да и что тут удивительного? Ведь за двадцать пять лет службы у короля Стэна 1 Справедливого я привык к шумному многолюдью, волнующей непредсказуемости каждого дня, к нежному щебету прекрасных дам, наконец. А здесь, в башне, царили устоявшиеся тишина, безопасность и завораживающий покой, грозившие, как мне вдруг показалось,