– Эх, жизнь моя жестянка… – отвечает Белый. Грустно так говорит, будто рассказывает о смерти кого-то близкого, до боли родного. – Ведь клялся же больше никогда…
Слышен негромкий удар, как если бы человека хлопнули по плечу. Или дружески, но сильно ткнули кулаком в спину.
Хватка на моих плечах ослабевает, будто стекольщику стало не до того. Может и на самом деле так: он закашливается и совсем отпускает меня, пальцы соскальзывают с плеч.
Я оборачиваюсь, думая, что уткнусь ему в пропахшую табаком бороду, но стекольщик уже падает на спину, захлебываясь выступившими на губах кровавыми пузырями. За ним стоит Белый – немного смешной, в криво натянутой вязаной шапочке и неизменной куртке с дырками на локтях. В руке он держит один из маминых кухонных ножей – тот, что с длинным лезвием. И когда успел стянуть, даже непонятно, мама строго следила за утварью.
– Так надо, Федор, – задумчиво говорит бродяга и вытирает нож о рукав, оставляя на и так грязной куртке свежую бурую полосу. – Отмолю. Где один, там и двое.
Рука у него тоже в крови, но он не обращает внимания.
За моей спиной громко вздыхает отец, я резко оборачиваюсь и вижу, что его силуэт, казалось бы навсегда спаянный с пнем, начинает растворяться в воздухе. Где-то далеко за лесом, пробиваясь через узорную вязь веток, начинает светиться небо. Я уже забыл, как это бывает – солнце встает.
Над нами слышится ровный гул. Десятки, сотни темных устрашающих силуэтов кружатся гигантской, нацеленной на остатки дерева воронкой, будто всасывающей их, вминающей в пень дуба. Теперь слышно, что они кричат: все сразу, громко, неразборчиво. Так кричит больная скотина, ведь не может объяснить, где болит.
Я знаю, что бояться больше нечего. Они уходят. Стекольщика больше нет, и почему-то для Них это очень важно. Без него что-то сломалось.
– Как же я так, а? Снова… – бормочет Белый. – И вроде опять все правильно сделал, прости Господи. Как нам всем выйти из этого круга?..
А я смотрю на восходящее солнце, которое не могут закрыть остатки этой страшной летучей армады. Мне кажется, что я вижу среди черных силуэтов один белый, в светлых рубашке и брюках, в растоптанных века назад сандалиях. Он никуда не спешит, просто парит в высоте и смотрит мимо меня. Вниз. На нелепого человека в вязаной шапочке.
Сергей Алексеев. Принцип бумеранга
Бугай вышел на связь в полдень. Успел только сообщить, что группа вляпалась в какую-то заваруху, и им требуется помощь. Передача потом прервалась, и больше позывной этой группы не ответил.
Узнав об этом, Таран разозлился. Во-первых, кто вообще посмел напасть на его людей? Во-вторых, Бугай, друг и первый помощник, не из обычного рейда возвращался, а сопровождал его сына из Черноисточинска. Дорога оттуда занимает всего несколько часов, и перед выездом люди доложились: все в порядке, пацана забрали,