Но не таков был Медведь, он бы и на передок, в поле с удовольствием бы пошел, но, по его словам, у «Востока» нет лишних четырех крепких мужиков, которые таскали бы его тушу в критических ситуациях. Поэтому он занимался тем, чем занимался.
Любое знакомство с оружием начинается с его разборки и сборки. Медведь один раз посмотрел, как мы с Гришкой с этим управляемся и, наверное, понял, что оружие нам не в новинку, поэтому сразу отправил заниматься тактикой ведения городского боя.
Я срочную отслужил еще в середине 70-х, много воды утекло с тех пор, но, видимо, не зря я натер на шинели автоматом довольно приличное масляное пятно, от многомесячного таскания, как раз на правой лопатке.
Да и стреляли мы один раз в неделю обязательно, что для Советской Армии не совсем типично.
Во многих частях солдатики держали автомат пять раз за два года, первый раз- во время принятия присяги, остальные четыре- во время инспекторских проверок, по два раза за год.
Так что навык стрельбы и обращения с автоматом у меня выработался прочный, сравнимый с ездой на велосипеде – один раз в детстве научился и всю жизнь умеешь, не смотря на большие перерывы.
А вот в деле тактики ведения городского боя я узнал для себя много нового, чего не знал раньше, в СА меня учили воевать в поле, хотя ни то, ни другое мне практически не пригодилось,
Жили мы
В большой комнате, человек на 30, бывшем учебном кабинете литературы. Со стен на нас смотрели портреты мировых, советских и российских классиков.
Их лики преисполненные благородства и мудрости взирали на нас то с одобрением, то с укоризной.
Степень их нравственных оценок можно напрямую связать с моим личным ощущением самого себя, как такового, на тот или иной момент.
Как они относились к Григорию и ко всем остальным могут объяснить только сам Григорий и все остальные, если конечно, они заморачивались подобной ерундой.
Скорее всего, они об этом и не думали, народ у нас подобрался в основном простой, не испорченный верхним образованием и всякими интеллигентскими вывертами.
Как и с какой степенью одобрения взирал на нас Гоголь, со своей знаменитейшей прической хиппи 60-х я до сих пор точно не знаю.
Но я думаю, что он понимал меня гораздо лучше Тургенева и Достоевского, все-таки, какой-никакой, а хохол, и лихое время очередной украинской смуты не оставило бы его равнодушным.
Практические учебные занятия проходили в спортзале, пол которого был разрисован звездами Давида.
Само здание раньше являлось общеобразовательной еврейской школой, оказывается, существуют и такие, с шестиугольными звездами на полу.
Куда делись ученики и преподаватели, ума не приложу, но остается надеяться, что пресловутый «еврейский вопрос» был решен не по методу Адольфа Алоизовича.
На входной двери нашей «казармы» было приклеено грозное объявление,