Не будет мелочных обид,
Которых так боятся люди;
Не будет призрачных потерь —
Ты потерял уже, пожалуй,
Ту бронированную дверь,
Которая твой мир держала;
Не будет яда клеветы
И лицемерия не станет:
Давно забытые черты
Не возбуждают и не ранят;
Не будет солнца по утрам
И вечерами чая с мёдом;
Не будет тех глубоких ран,
Которых не излечишь йодом;
Не будет яростных боёв,
Когда друзья уходят строем;
Забудешь, что такое клёв
И как волчок внутри устроен…
И лишь вопрос: зачем идти?
Кому нужна твоя удача?..
А ива глухо шелестит
И над водой тихонько плачет.
«На столбовой дороге…»
На столбовой дороге,
Как раз у перекрёстка
Ломали людям ноги,
Кнутом стегали хлёстко.
И отбирали тут же
Все денежные знаки,
Детей валяли в лужах,
Кидали в буераки.
Когда вставали звёзды
И видели дорогу,
Свои скупые слёзы
Роняли понемногу.
Там до сих пор, приятель,
Не часто и не сразу
Находит вдруг старатель
Прозрачные алмазы.
Сон
Мне снился сон, обычный сон:
Семнадцать девственниц роскошных
На фоне моря и колон,
То, изгибаясь, словно кошки,
То, выпрямляясь, как шесты,
Вокруг меня играли телом,
И чувством, может быть, шестым
Я понимал – дойдёт до дела.
Но вдруг туман, потом гроза,
И тот же берег, но пустынный.
И мы стоим глаза в глаза,
В руках мечи, щиты на спинах.
Под ветра бешенного вой,
Под свист кружащихся песчинок
Вступили мы в смертельный бой —
Последние в стране мужчины.
Звенят булатные мечи,
И пузырится кровь на ранах.
Ещё удар, а враг молчит,
Лишь оседает как-то странно.
Повержен, но не мёртв злодей,
Пришедший отобрать свободу.
А мне кричат: «Убей. Убей!»
Кричат поля, леса и воды.
Кричит: «Убей!» – старуха-мать,
Кричат: «Убей!» – жена и дети:
«Он приходил, чтобы отнять,
И ты один теперь в ответе».
Кричат погибшие друзья,
Я в жутком крике задохнулся…
Свой меч над миром поднял я…
Но в этот миг, увы, проснулся.
«Однажды, может, иногда…»
Однажды, может, иногда,
Почти всегда, короче,
Приходит подлая беда,
Лихая, но не очень.
Стучаться в дверь или окно
Ей недосуг, пожалуй,
И как в Диснеевском кино,
Слезой давить на жалость.
Она зашла хозяйкой