Марина устало и обеспокоенно посмотрела на меня. Видно было, что информация каким-то образом имела ко мне отношение.
– Оперы на свалке работают, откуда вас привезли. Для Василича вашего «скорую» вызвали, говорят, умирает, а там собака не пускает никого к нему. Андрей Иванович с утра куда-то уехал, Ваську за главного оставил. Вот, поедет сейчас, на месте помощь оказывать. Собаку придется застрелить, если будет мешать. Хотя следователь, который к вам приходил, запрещает пока.
– Василич умирает?! Да как же так? И Тимура убивать нельзя. Никак нельзя! Еду с вами, – решительно обратился я к Василию.
Передо мной встал охранник.
– Это исключено. Возвращайтесь в палату. У меня приказ.
– Сержант, да пойми ты, что сейчас хороший человек умирает. Я могу помочь, я собаку знаю, он меня послушает. Ну, хочешь, позвони Михайлюку, спроси у него разрешения.
Сержант кивнул головой и набрал номер.
– Егор Александрович, разрешите обратиться… Тут…Подозреваемый просится к вам помочь с собакой…Очень настаивает…Никак нет…Да, хорошо, сделаю.
Сержант закончил разговор, а мы втроем неотрывно смотрели за ним.
– Собирайтесь. Только без глупостей. Я еду с вами.
Василий, кажется, облегченно вздохнул и посмотрел на меня с какой-то надеждой и благодарностью. Марина была обеспокоенной.
– Андрей Иванович, меня убьет. Он даже вставать вам запретил, а вы куда-то ехать собираетесь…
– С Андреем Ивановичем я сам разберусь. Марина, поймите, этот человек мне жизнь спас. Я должен.
Марина обреченно вздохнула и протянула мне зимний рабочий костюм.
– Вот…Наденьте пока этот…Вашу одежду на экспертизу забрали.
Я схватил одежду и надел ее прямо в коридоре. Голова ужасно болела, но я предусмотрительно об этом умолчал. Однако Марина что-то заметила или почувствовала и протянула мне таблетку. Я, молча, поблагодарил ее взглядом за понимание и повернулся к сержанту.
– Готов. Едем.
На улице нас уже ждала машина. Мы быстро загрузились в нее и поехали. Дорога к свалке показалась мне вечностью. Уже не помню точно, но, по-моему, когда мы приехали на место, я выпрыгнул из машины на ходу. Недалеко от себя я увидел капитана Михайлюка, который никого не пускал ни к Василичу, ни к Тимуру. Я подумал, что не плохой он человек. Мы встретились с ним глазами, и он отошел в сторону, пропуская меня внутрь сарая. Василич лежал на спине. Его лицо было одутловатым, какого-то землистого оттенка, а кожа вокруг губ приобрела характерный синюшный цвет.
– Василич, миленький, – бросился я к нему от порога.
Тимур преградил мне путь. Он не был ко мне враждебен, но всем своим видом показывал, что не даст подойти к своему хозяину. Я сел возле него и заглянул к нему в глаза.
– Тимур, ты же умный пес. Пойми, Василич умирает. Ему можно помочь только в больнице. Он и мой друг тоже. Помоги ему, пожалуйста.
Тимур