– Недалеко отсюда стоит маяк. Не один бедный моряк, пребывающий сегодня в море, будет признателен и с радостью встретит этот благодатный свет, который послужит ему путеводителем на его опасном пути. Этот маяк мне кажется эмблемой твоей жизни, Супрамати! Подобно моряку, борющемуся с бушующим морем, ты пустился в неизвестный океан таинственных и ужасных знаний. Среди мрака, окружающего тебя и в ожидающей тебя борьбе со стихиями, твоим единственным кормчим будет твоя воля; но надежда на посвящение будет тем маяком, к которому ты устремишь свои усилия, а ослепительный свет высшей магии как сияющая звезда будет руководить тобой и освещать твой путь.
– Ты будешь моей руководительницей, моей сияющей звездой на тернистом пути моей странной судьбы, – отвечал он, прижимая жену к своей груди. – Ты дашь мне твою любовь, которая поддержит меня, рассеет мои сомнения и успокоит мою тоску во время предстоящих тяжелых испытаний.
– Да, Супрамати! Я дам тебе мою любовь, но только не земную, не плотскую, а чистую и неистощимую любовь, облагораживающую и скрепляющую наши души навеки и увлекающую их по бесконечному пути совершенствования и знания.
Не отвечая ни слова, он горячо поцеловал руку Нары, ибо сильное волнение смыкало уста обоим, и они молча любовались величественной картиной. Когда начался проливной дождь, Супрамати предложил жене вернуться в комнаты.
Кабинет был освещен лампой под синим абажуром. В камине весело трещал огонь, распространяя тепло. Роскошный комфорт этой комнаты составлял приятный контраст с бушевавшей снаружи бурей.
Веселое расположение духа Нары, которая смеялась и шутила, разливая чай, еще больше увеличивало это приятное впечатление. Вечер прошел очень весело. Но так как супруги чувствовали себя немного утомленными путешествием, а, может быть, и жаждали отдаться своим мыслям, то они рано разошлись по своим комнатам.
Супрамати лег в постель, но сон бежал его глаз. Неизвестность посвящения, к которому он готовился приступить, давила его; а то, что он до сегодня видел из загробного мира, скорее отталкивало, чем привлекало его. Кроме того, продолжавшая бушевать буря сильно действовала на его нервы. В глубокой ночной тишине с болезненной ясностью слышно было, как свистел и стонал ветер в камине, как ревел океан, бившиеся о берег бешеные волны потрясали, казалось, утес и заставляли содрогаться стоявший на нем древний замок.
Чтобы переменить направление мыслей, Супрамати стал осматривать окружавшие его вещи. На коврах, покрывавших стены, был изображен турнир: победитель стоял на коленях у ног дамы и получал из ее рук золотую цепь. Рисунок оставлял желать лучшего, а бледные лица владетельницы замка и рыцаря были очень некрасивы. Супрамати перевел глаза и стал смотреть на портрет, висевший как раз против него и освещенный лампой, свисавшей с потолка. Портрет был писан на дереве и изображал женщину, одетую в черное, с покрывалом на голове. Исполнение портрета было очень несовершенно, а между тем это