Ведьмы и ведовство. Николай Сперанский

кажется, я не ошибусь, если предположу, что большинство образованных людей, не обладающих в истории профессиональными познаниями, почти не колеблясь ответит на такой вопрос: конечно, в Средние века. И между тем ответ этот далек от истины. С дьяволом Средние века, положим, были всегда знакомы очень близко. Но «гнусное сообщество ведьм» с их шабашами и черной мессой глубине Средних веков совсем еще не было известно. Оно открыто было только под самый их конец, на пороге Нового времени, и наиболее сведущие в деле люди, те самые монахи, которые в XV столетии впервые изобличили ведьм, сами свидетельствовали, что ранее христианский мир никогда не видывал подобных ужасов. Они вполне определенно утверждали, что ведьмы явились и размножились уже на их глазах, и в этой новой язве на «глубоко состарившемся мире» они усматривали неложный признак близившегося пришествия антихриста.

      Итак, самое дикое, самое нелепое из всех известных суеверий, наряду с которым этнографы находят возможным ставить разве лишь некоторые поверья негров Центральной Африки, заполонило воображенье культурных европейских народов вовсе не в самое худшее их время. Умственно темные их поколения понятия не имели о том, что представляет собою истинное «ведовство». «Открытие» ведьм относится к эпохе, законно окрещенной – конечно, не за это – громким именем эпохи Великих открытий. Первые костры, зажженные для кары «чертовых жен», бросили свой кровавый отблеск на небо, на котором занималась уже заря Возрождения, и классическим периодом организованных судебных убийств, именовавшихся «процессами ведьм», являются века, которые, вопреки мрачному пророчеству Шпренгера и других его собратов, принесли «состарившемуся миру» не пришествие антихриста, а небывалый расцвет духовного творчества, – века, которые в истории совершенно законно характеризуются по таким их чертам, как гуманизм, как реформация, как зарождение естественных наук. И как не остановиться в недоумении перед такою антитезой. Когда солнце ходило еще кругом земли, земля была чиста от ведьм и старым женщинам предоставлялось спокойно умирать у себя в постели. Но среди дошедших до нас от Кеплера бумаг сохранилась его записка в суде, где он отстаивает свою старуху мать от обвинения в ведовстве, причем славный астроном ни единым словом не возражает против возможности подобных обвинений. Что думал он об этом в самом деле, мы этого не знаем. Но, как и всем его современникам, ему твердо было известно, что, попробуй он поставить защиту на такую почву, и ему самому пришлось бы отправляться вместе с матерью в застенок. «Кто говорит, что ведьм не существует, того нельзя не заподозревать самого в принадлежности к их сообществу», – этим принципом руководились немецкие суды в ту пору, когда Кеплер открывал свои знаменитые законы движения светил.

      Эта поразительная «несвоевременность» процессов ведьм – если можно так выразиться, этот резкий диссонанс между ними и общим колоритом тех столетий, на которые падает мрачная их тень, и объясняет