Вместе со старшиной они затемно перебрались в обгоревшие и разгромленные коробки казарм 84-го полка: Степан Матвеевич хорошо знал эти казармы. Заранее расположились почти с удобствами: Плужников наблюдал за берегами Буга, старшина – за внутренним участком крепости возле Холмских ворот.
Утро было ясным и тихим, лишь иногда лихорадочная стрельба вспыхивала вдруг где-то на Кобринском укреплении, возле внешних валов. Внезапно вспыхивала, столь же внезапно прекращалась, и Плужников никак не мог понять, то ли немцы на всякий случай постреливают по казематам, то ли где-то еще держатся последние группы защитников крепости.
– Товарищ лейтенант! – напряженным шепотом окликнул старшина.
Плужников перебрался к нему, выглянул: совсем рядом строилась шеренга немецких автоматчиков. И вид их, и оружие, и манера вести себя – манера бывалых солдат, которым многое прощается, – все было вполне обычным. Немцы не съежились, не стали меньше, они оставались такими же, какими на всю жизнь запомнил их лейтенант Плужников.
Три офицера приближались к шеренге. Прозвучала короткая команда, строй вытянулся, командир доложил шедшему первым – высокому и немолодому, видимо старшему. Старший принял рапорт и медленно пошел вдоль замершего строя. Следом шли офицеры, один держал коробочки, которые старший вручал вышагивающим из строя солдатам.
– Ордена выдает, – сообразил Плужников. – Награды на поле боя. Ах ты, сволочь ты немецкая, я тебе покажу награды…
Он забыл сейчас, что не один, что вышел не для боя, что развалины казарм за спиной – очень неудобная позиция. Он помнил сейчас тех, за кого получали кресты эти рослые парни, замершие в парадном строю. Вспомнил убитых, умерших от ран, сошедших с ума. Вспомнил и поднял автомат.
Короткие очереди ударили почти в упор, с десятка шагов. Упал старший офицер, выдававший награды, упали оба его ассистента, кто-то из только что награжденных. Но ордена эти парни получали недаром: растерянность их была мгновенной, и не успела смолкнуть очередь Плужникова, как строй рассыпался, укрылся и ударил по развалинам из всех автоматов.
Если бы не старшина, они бы не ушли тогда живыми: немцы рассвирепели, никого не боялись и быстро замкнули кольцо. Но Степан Матвеевич знал эти помещения еще по мирной жизни и сумел вывести Плужникова. Воспользовавшись стрельбой, беготней и сумятицей, они пробрались через двор и юркнули в свою дыру, когда немецкие автоматчики еще простреливали каждый закуток в развалинах казарм.
– Не изменился немец. – Плужников попытался засмеяться, но из пересохшего горла вырвался хрип, и он сразу перестал улыбаться. – Если бы не вы, старшина, мне бы пришлось туго.
– Про ту дверь в полку только старшины знали, – вздохнул Степан Матвеевич. – Вот она, значит, и пригодилась.
Он с трудом стащил сапог: портянка набухла от крови. Тетя Христя закричала, замахала руками.
– Пустяк, Яновна, – сказал старшина. – Мясо зацепило, чувствую.