Завернув за угол, я окунулся в какофонию ругани и скрипа карандашей по бумаге. Еще одна особенность туннелей: ты можешь стоять всего в паре шагов и не слышать, что творится за поворотом. С другой стороны, и твои оппоненты заметят тебя, лишь получив пинок под зад. Из-за этого часто происходят казусы, особенно с молодыми да горячими солдатиками.
– Стоять! Руки в гору! – тоненько заверещало нечто нескладное, упакованное в старенький, застиранный камуфляж.
Именно из-за таких персонажей я и вынимаю руки из карманов перед тем, как подойди к месту преступления. Скривившись, я все же достал синюю корочку с гербовым тиснением, после чего лицо паренька сменило целую палитру цветов, будто не решаясь остановиться на каком-то определенном. Вытянувшись в струнку, он попытался отдать честь, но лишь неловко стукнул себя «калашом» по лбу. Горе луковое… Зато с цветом все-таки определился. Ярко-малиновый – отличный выбор!
– Вольно, – нарочито грозно пробурчал я, проходя мимо бедняги. Так, главное сейчас – не заржать как конь. Держись, Егорка, гордость следовательскую не посрами!
Впрочем, буквально через пару шагов смеяться резко расхотелось. На этот раз парни даже станционный прожектор приперли – видимо, надоело копошиться впотьмах.
– О, явился, наконец. Что так долго? – слева, на границе света, зажегся алый уголек.
Сашка Утесов. Опять смолит.
– А ничего, что сейчас ночь, рейсовых дрезин, кроме грузовых, нет, и мне через две станции пилить пришлось? – да и не слишком я торопился, не то мероприятие. Моя воля, вообще отказался бы от дела, да только кто позволит?
– Опять по дороге ворон считал в ожидании чуда? – он усмехнулся. Гаденько так усмехнулся и щелчком отправил окурок в полет. Хорохорься, брат, это не зазорно. Я же вижу, как мелко подрагивают у тебя руки. Ты тоже еще не привык. К подобному невозможно привыкнуть.
– Шпалы я считал. Ну, что у нас? – голос ровный, вот только я все чаще ловлю себя на том, что специально стараюсь смотреть куда угодно, но не на причину нашего ночного рандеву.
К подобному невозможно относиться спокойно… Если ты – мужчина… Если ты все еще Человек.
– Сам посмотри, – прошипел Саня сквозь зажатую в зубах новую сигарету.
Прикрыв глаза, я глубоко вдохнул. И, развернувшись, шагнул в филиал сюрреалистического ада.
Она лежала на шпалах поломанной куклой. Рваная в лоскуты одежда практически не прикрывала хрупкое тело. Тоненькие ручки беспомощно раскинуты, будто в последние мгновения она хотела обнять весь мир. Пшеничные волосы разметались по рельсам. Удивительно длинные для современного мира, они мягко преломляли яркий свет прожектора и впитывали все его тепло, будто стараясь вновь согреть холодную бледную кожу. Когда-то эта девушка была невероятно прекрасна… Вот только у нее отняли красоту. Вместе с жизнью. Все тело покрывали многочисленные