Историческая эпистемология. История, онтология, эпистемология. Сборник

силы природы, а затем по этим силам объяснить остальные явления» [3, с. 1–3] выглядит весьма экстравагантным решением, требующем в равной мере эпистемологического и исторического объяснения.

      На этапе зарождения в конце XVI–XVII вв. «экспериментальная философия», как называл этот интеллектуальный проект Р. Бойль, в глазах современников выглядела не слишком убедительно. В силу причин, кратко обозначенный выше, знание, полученное с помощью приборов и засвидетельствованное с помощью органов чувств, оказывалось дважды сомнительным: во-первых, чувства вообще инструмент обманчивый и ненадежный, а свидетельства чреваты случайностью или даже обманом (сам Бойль обвинял в этом алхимиков); во-вторых, артефакты не открывают природу, а порождают артефакты, и поэтому искусственность результатов эксперимента свидетельствует против соответствия полученного таким образом знания природе. Т. Гоббс весьма успешно демонстрировал Р. Бойлю, что «опыты» последнего (знаменитые эксперименты с вакуумной камерой) всегда что-то упускают, т. е. не могут претендовать на целостное описание природы вещей, распадаясь на не связанные между собой частные результаты, а доверие к ним относится на своеобразном культе магической машины, который выдает себя за публичный и открытый, а в действительности оформляет секту посвященных («достойных свидетелей») [4]. Насос всегда протекает (ибо не существует возможности строго доказать обратное) [4, с. 196–200], и «мы не можем вывести из опыта… какого-либо универсального суждения» [4, с.151].