– Курить есть? – спросил застонавшего Лаврентия.
– Оружие отдай, – держа руку в паху, ответил мне слуга.
– У меня побудет, – хмыкнул я. – Мало ли, еще отстрелишь себе что-нибудь.
Слуга медленно сел и, покачиваясь, зашарил в кармане. Ну, не верю, что у него еще один ствол найдется. Ага, портсигар вытащил и в мою сторону кинул. Блин, между нами метра три, а Лаврентий умудрился недокинуть. А может, вновь драться изволит? Не, его покачивает – от нокаута еще не очухался.
– Спички, – напомнил ему, вытаскивая папиросу.
Лаврентий кинул мне коробок, я закурил, обдумывая свое положение. А оно мне казалось не слишком завидным. Деревенский парень нападает на слугу графини… Да за это мне место на каторге обеспечено, если делу дадут ход. Ноги делать? Без документов, денег? Глупо, ох как глупо!
– Ваня, а ты и взаправду можешь Марии Александровне помочь? – потирая скулу, спросил слуга.
– Шансов немного, но они есть, – задумчиво ответил я и поднялся на ноги. – Так кого ты во мне подозревал?
– Подосланного, и, знаешь, – он ухмыльнулся, – пока подозрения подтверждаются. А с другой стороны, если девочке поможешь, то мне без разницы, кем ты являешься и от кого!
Ха, а вот это другой разговор. Протянул Лаврентию руку, помогая встать, а потом попытался без прикрас нарисовать картину болезни девушки, если срочно не принять мер. Утаивать не стал, что шансов мало, состояние-то тяжелое, а непосредственно приступить к лечению незамедлительно не получится.
– Да, я сын Макара, деревенский парень, на которого прозрение сошло и он неожиданно разум обрел, – подытожил я и вопросительно посмотрел на Лаврентия.
– Опровергать этого не собираюсь, – понятливо кивнул тот. – Уверен, что бумаги у тебя имеются.
– Это у Макара нужно спросить, – пожал я плечами и кивнул в сторону, откуда пришли: – Идем?
– Да, графиню уговорим и станем за ней приглядывать, вариантов, если честно, нет, все врачи от нее отказались и руками развели, кто-то дает месяц, кто-то полгода, но это максимум, – печально сказал он.
Ушли мы не так далеко, а выстрел из револьвера все слышали и встретили нас облегченным вздохом. Один Макар остался невозмутим и продолжал стоять у стены дома, смоля самокрутку.
– Лаврентий, папиросу мне, – протянула графиня руку к слуге.
Тот полез в карман, позабыв, что портсигар ко мне перекочевал.
– Курить нельзя, остаешься у Пелагеи и выполняешь мои требования, если поправиться хочешь, – коротко сказал я и направился к Макару.
– Да по какому праву?! – возмутилась графиня.
– Мария Александровна, успокойтесь, мы поговорили, и я настоятельно советую попытаться излечиться, – взял слуга девушку за плечо.
Боковым зрением я наблюдал, как графиня просто кипит от негодования