Вот и Александр I, как и его отец, считал помещиков бесполезными паразитами – не на службе, конечно, куда и Павел, и Александр их усиленно зазывали (да и на кого им еще оставалось опираться в государственном управлении?!), а в деревенском хозяйствовании. Притом Александр вовсе не был сторонником свободного крестьянского труда, а вполне определенно склонялся к принудительной организации сельского хозяйства. По сути, он желал видеть себя в России единственным помещиком – не только из корысти и честолюбия, но и из государственных интересов, как он их понимал.
Печальная суть истории России в том, что этот общий «идеал», восходящий к оккупационной системе Петра I, на протяжении нескольких столетий оставался центром российской идеологической мысли, вокруг которого происходили и теоретические споры, и велась нешуточная политическая борьба.
Сознаемся, что вовсе не нами впервые отмечены параллели между революционерами других времен и Александром I с его ближайшими родственниками. Еще в 1834 году, беседуя с одним из братьев Александра, великим князем Михаилом Павловичем, А. С. Пушкин заявил: «Вы истинный член вашей семьи: все Романовы революционеры и уравнители» — а ведь Пушкин был одним из немногих, понимавших толк в русской истории!
Итак, на Россию обрушилось создание военных поселений. Дело было серьезным, и всполошились не только те, кого это непосредственно коснулось.
П. И. Пестель, С. П. Трубецкой и другие идеологи занялись теоретическим обоснованием неприемлемости «нового» пути. Возражения получились вполне грамотными и исчерпывающими.
Трубецкой обратил внимание на то, что военные поселения формируют совершенно новый социальный класс, который по самой своей сути может получить антидворянскую и вообще антинародную направленность: поселения составят «в государстве особую касту, которая, не имея с народом почти ничего общего, может сделаться орудием его угнетения», и, «составляя особую силу, которой ничто в государстве противостоять не может, сама будет в повиновении безусловном нескольких лиц или одного хитрого честолюбца» — суть намерений царя от него не ускользнула, да и в 1920 год он провидчески заглянул!
Еще более четкими оказались рассуждения Пестеля, мечтавшего об освобождении поместий от крепостных, сохранении земель в дворянских руках и создании фермерства на помещичьей земле. Они камня на камне не оставляют от идеи национализации сельского хозяйства:
«Фермеры живут <…>на