Следуя указаниям Главкома, правительство начало переговоры с представителями крымского самоуправления, сторонниками «разделения военной и гражданской власти». В этой обстановке и был получен приказ Деникина о расформировании правительства. Выехавшие из Севастополя в Феодосию министры встретились с Бернацким. Он предложил Мельникову и Чайковскому остаться в «деловом кабинете» на должностях министра юстиции и министра иностранных дел соответственно (при этом Чайковскому предлагалось вернуться в Париж), но получил отказ. Разочарованные решением Деникина, министры вышли в отставку, правда, заверив Бернацкого на последней встрече (20 марта) в готовности снова войти в «правительство из общественных деятелей» с «демократической программой, отвечающей нуждам населения». Вариант «делового кабинета» – «канцелярии при Главнокомандующем» – не устраивал уже никого.
Ограниченность территории и «военная катастрофа» были, по мнению Мельникова, главными причинами неудач. Но он верил, что его правительство «смогло бы справиться с своей задачей…, существовало бы при занятии (вторичном освобождении от большевистской власти. – В.Ц.) Ставропольской, Воронежской, Харьковской губерний, где… могло бы развернуться и легко бы осуществило свою демократическую программу»[172]. Многие считали, что Главком нарушил условия им же самим одобренной «Конституции Юга России», отправляя правительство в отставку единоличным решением. Не случайно приехавший в Крым Чайковский прямо называл действия Деникина «переворотом»[173]. Но еще до этого раньше феодосийского «переворота» на путь разрыва отношений с Главным Командованием встала радикальная часть депутатов Верховного Круга. На состоявшемся 22 февраля частном Совещании председатель Круга Тимошенко заявлял о бесперспективности дальнейшего сотрудничества с Деникиным: «Не видно просвета, по которому можно было бы судить, что мы на пути к выздоровлению, к строительству новой свободной жизни на новых началах». Его заместитель, полковник Гнилорыбов, жаловался на отсутствие среди населения какой-либо информации о решениях Круга, о тех переменах в политическом курсе, которые были сделаны в конце января 1920 г.[174].
Но новое правительство, в условиях кризиса на фронте и в тылу, не имело возможностей приступить к деловой работе (7 февраля состоялось первое заседание правительства в Екатеринодаре, а дела Особого Совещания новые министры приняли только 21–22 февраля). Декларация Южнорусского правительства была принята за день до возобновления работы Круга, который, не дожидаясь созыва Законодательной Комиссии, рассчитывал взять на себя полномочия