В пять часов вечера взмыленный (в буквальном смысле) мотоциклист-гарибальдиец доставил в Апостольский дворец послание о том, что прибывшая из Москвы советская делегация испрашивает срочной аудиенции у его Святейшества. Просматривая список членов советской делегации, кардинал Мальоне вспомнил, что брат Феликс, который ездил в Москву как доверенное лицо Папы, именно госпожу Антонову называл главным советником Сталина, и об этом факте было немедленно доложено Папе. До исторической встречи, которая должна была вызвать очередной тектонический сдвиг в мировой политике, оставалось всего полтора часа…
Когда я слышу слова: «Папа Римский», мне обычно представляется сухонький такой старичок, божий одуванчик, которого шатает любым ветерком. Таким мне запомнился Иоанн-Павел Второй, он же Кароль Войтыла, папствовавший целую эпоху – с тысяча девятьсот семьдесят восьмого по две тысячи пятый год. Его преемники и предшественники в моей памяти как-то не отложились – наверное, потому, что по масштабу были гораздо мельче. Так вот: нынешний папа Пий Двенадцатый совсем не похож на Иоанна-Павла Второго – ни внешне, ни по характеру; тот был миротворец, а этот боец, но, несомненно, что эти два понтифика – фигуры одного калибра… Впрочем, еще неизвестно, как повел бы себя Иоанн-Павел Второй, столкнувшись с угрозой масштаба гитлеровского нацизма.
Что касается молодого Кароля Войтылы, то он в настоящий момент находится на оккупированной нацистами территории и судьба его остается неизвестной. То, что он смог выжить в оккупации в нашем прошлом, совсем не значит, что ему удастся уцелеть и сейчас. Фашист сейчас злее – и просто к неарийцам, и к искренне верующим в Христа. То, что сейчас творится на территории, контролируемой гитлеровским Рейхом, с точки зрения нормального человека, не поддается никакому описанию. Безумие, помноженное на кошмар. Зверства фашизма, которые мы знали в своей редакции истории, бледнеют по сравнению с тем, что сейчас на оккупированной территории и в самой Германии творят так называемые жрецы СС. Нацизм из почти обычного зла, густо замешанного на алчности, гордыне, подлости и жестокости, под влиянием новой религии превратился в его квинтэссенцию.
Страх Гитлера перед неизбежным поражением, постигший его этим летом после разгрома