– А из фронтовых друзей деда, ты кого-нибудь знаешь? – Витя не хотел, чтобы отец ушел в сторону. Он видел, что память постепенно выдает погребенную информацию. И все еще надеялся узнать что-то более конкретное.
– Да, много кого знал. В первые годы после войны часто приезжали. А потом… Многие ведь, так и продолжили военную службу, ну и раскидали по гарнизонам. Страна, сам понимаешь, большая.
– А дед почему на службе не остался?
Отец пожал плечами.
– Точно не знаю. Помню только, раз приехал его сослуживец, уговаривал вернуться на службу. Все говорил про какой-то новый тип войск, мол, там генеральские погоны за десять лет выслужить можно. Батя ему ответил, что ему военная карьера не светит. Мол, если его личное дело к внимательному особисту попадет, так не то что генеральские, еще и капитанские погоны снимут.
– И почему же так?
– Я говорил, он особенно не распространялся. Как-то это с прошлым связано было.
– Из-за раскулаченного отца? Вроде не такое страшное пятно на биографии…
– Не знаю. Может, и еще что-то было.
Отец замолчал. Витя снова посмотрел на конверты.
– А вот из Тобольска…
– Да, там у нас основная родня и жила. Только мы не виделись никогда. Но их, думаю, найти можно.
– А это – дохлый номер? – Витя показал конверт без адреса.
– Это как раз самое простое, – сказал отец. – Видишь штемпеля? Гашение на Северном Полюсе. У нас в семье один полярник был. Дядя Сережа, брат отца.
– Родной брат?
– Да. Кстати, может как раз из-за него батя особого отдела и опасался.
– Из-за брата полярника?
– Ну, полярником он потом стал… Вообще лихой был человек. Суровый. Батя про него редко говорил, но знаешь, как будто с восхищением даже. Одно время он часто писал, а потом перестал. Мать тогда беспокоиться стала, мол, пропал человек. А батя только и сказал – его и об дорогу не убьешь. Прав был, наверное. Дядю Сережу-то еще до войны арестовали. По какой статье не спрашивай, не знаю. Но дали десятку. Он оттрубил, а потом на той же зоне, где-то в Коми что ли, вольнонаемным остался.
– Понравилось?
– Выходит так. Хотя, знаешь какая уловка у гэбэшников была, лагерь в таежной глуши стоит. Связь с «землей» раз в полгода, вездеходы провиант привозят. Вот человек освободится, а куда ему деваться, если до транспорта два-три месяца? Волей-неволей пойдешь обратно. Только я сейчас думаю, не в этом дело было. Дядя Сережа легко мог и через тайгу попереть. Ему на самом деле все равно было, что воля, что зона. И дело тут не в блатной романтике, а просто человек такой. Ему везде дом. Такой характер, что горы бы сдвинуть мог. Да, фактически,