Предисловие к Полярному дневнику. Роман. Егор Востов

не переспрашивала – а как это делать? Даже находясь в полном неведении относительного того или иного вопроса, она легко снимала трубку звонила куда следует, узнавая все по ходу.

      Вечер потихоньку сгустился над городом. Домой Витя попал уже в сумерках. Заварив чай, он сел над чертежами. Впервые он мог рассмотреть их в спокойной, буквально домашней обстановке. Теперь уже картины не казались ему столь туманными и символическими. В последовательности картин прослеживалась явная логика, можно сказать сюжет. Более того, сюжет этот оказался неоднородным. Первоначальное впечатление о том, что каждая панель включает в себя отдельную историческую эпоху или какую-то определяющую веху целого периода, оказалось не верным. Отдельно взятая панель могла содержать в себе два и даже три последовательных исторических эпизода. Особенно это касалось первых панелей. Тех, на которых был изображен Петр Первый и тот самый гнедой конь. Картины разделялись диагональными линиями на неравные треугольники, поэтому при беглом осмотре было непросто провести границу между одним эпизодом и другим. Только внимательно вглядываясь и вникая в художественную логику создателя этих полотен, Витя стал разбирать замысел и последовательность изображений. С другой стороны, последние панели были посвящены конкретным, казалось бы, более частным сюжетам. Однако то, что таким эпизодам отведены целиковые полотна намекало на их значимость. На одном из таких цельных изображений Витя без труда опознал Наполеона. На картине он стоял рядом с императором Александром. Оба правителя стояли на берегу реки, над головами их, словно герб, нависала карта, изображенная весьма схематично в виде развернутого свитка. Вообще о том, что эта карта можно было догадаться лишь по маленькой розе ветров, вписанный в верхний угол и по неровным линиям, видимо, обозначавшим течение рек. Также на нижнем краю карты было выведено число римскими цифрами. Витя не умел разбирать их, так что решил отложить это на потом. К тому же, изображение содержало еще множество любопытных мелких деталей, очевидно, пояснявших сопутствующие встрече императоров обстоятельства. Войне 1812 года было уделено немало места. Наполеон появлялся в нескольких сюжетах. На одном из них он даже представлялся в виде всадника змееборца. Можно было даже сделать вывод, что именно этот период истории являлся ключевым для создателя полотен. От первой до последней панели все как бы шло к этой войне. Пока Витя не мог сказать точно на чем основано это впечатление. Хотя он и заметил кое-какие сквозные детали, переходящие из одного изображения на другое. Одной из них была казачья шапка, а может не казачья, а стрелецкая, тут Витя не брался судить. Да и не так уж важно, главное, всегда одна и та же. На первом плане она появлялась один раз. На третьей панели изображался эпизод, должно быть, встреча двух посольств: люди европейского вида в костюмах восемнадцатого века, стояли напротив