– Дважды. Жаль, что она не пошла. Инсценировка Горринджа – детище глупца.
– Да, и непроходимого: я как первый раз его увидел, так сразу и раскусил.
– Жалко, что Флоренс не раскусила.
– Да. Кстати, какова судьба Горринджа? Когда я слышал о нем в последний раз, он был еще женихом Флоренс.
– Она разорвала помолвку.
– И очень мудро поступила. У него были длинные бакенбарды.
– Она считала его виновным в провале пьесы и прямо так ему и сказала.
– Да уж, она не из тех, кто смолчит.
– Что ты имеешь в виду?
– Что искренность, честность и прямодушие у нее в крови.
– Да, это правда.
– Она открыто высказывает свое мнение.
– Всегда.
– Прекрасное свойство.
– В высшей степени.
– Такая девушка, как Флоренс, никому спуску не даст.
– Точно.
Воцарилось молчание. Он сплетал и расплетал пальцы, и я чувствовал по каким-то признакам в его поведении, что он хотел бы что-то сказать, но не может решиться. Помню, такую же робость выказывал его преподобие Пинкер (он же Свинкер), когда собирался с духом, чтобы пригласить меня в Тотли-Тауэрс; или взять собак – они кладут вам лапу на колено и заглядывают в лицо, тихо, без всякого тявканья, но давая понять, что есть тема, на которую у них язык чешется высказаться.
– Берти, – произнес он наконец.
– Ау.
– Берти.
– Да.
– Берти.
– Да здесь я. Прости, но не в родстве ли ты с какой-нибудь испорченной граммофонной пластинкой? Может быть, ею была напугана твоя мать?
И тут слова полились потоком, как будто кто-то вынул затычку.
– Берти, я должен сказать тебе кое-что о Флоренс, хотя ты ее двоюродный брат и, наверно, все это и без меня прекрасно знаешь. Она чудесная девушка и, в общем, безупречная во всех отношениях, но у нее есть одна черта, довольно неудобная для тех, кто ее любит и помолвлен с ней. Не подумай, что я ее осуждаю.
– Что ты, что ты.
– Я говорю об этом так, между прочим.
– Конечно.
– Так вот, она не прощает поражений. Чтобы она не разочаровалась в тебе, ты должен выйти победителем. Она ведет себя как сказочные принцессы, которые заставляли добрых молодцев исполнять желания: то заберись им на хрустальную гору, то добудь волосок из бороды татарского хана, а не справился – катись колбаской.
Я припомнил, что это за принцессы, о которых говорил Медяк: я всегда считал их дурехами. Почему, собственно, умение жениха забираться на хрустальные горы – залог счастливого брака? Вряд ли это умение будет требоваться чаще чем раз в десять лет.
– Горриндж, – продолжал Медяк, – потерпел неудачу, и она стала для него роковой. Мне рассказывали, что когда-то Флоренс была помолвлена с жокеем-аристократом и забраковала его, потому что он упал с лошади, беря препятствие на скачках «Гранд нэшнл». Она очень требовательна к людям. Разумеется, я восхищаюсь этим.
– Ну, разумеется.
– Такая девушка имеет право