Гамлет. Влас Дорошевич

 Что такое «Гамлет»? Достаточно только прочитать заглавие: «Гамлет»! Не «Гамлет и Офелия», не «Гамлет и король». А просто: «Трагедия о Гамлете, принце датском». «Гамлет» – это Гамлет!

      – Мне это понятно! – сказал г. Немирович-Данченко.

      – Всё остальное неважно. Вздор. Больше! Всех остальных даже не существует!

      – Да и зачем бы им было и существовать! – пожал плечами г. Немирович-Данченко.

      – Да, но всё-таки в афише… – попробовал было заметить г. Вишневский.

      – Ах, оставьте вы, пожалуйста, голубчик, с вашей афишей! Афишу можно заказать какую угодно.

      – Слушайте! Слушайте! – захлебнулся г. Станиславский.

      – Гамлет страдает. Гамлет болен душой! – продолжал г. Крэг, смотря куда-то в одну точку и говоря как лунатик. – Офелия, королева, король, Полоний – может быть, они вовсе не таковы. Может быть, их вовсе нет. Может быть, они такие же тени, как тень отца.

      – Натурально, тени! – пожал плечами г. Немирович-Данченко.

      – Видения. Фантазия. Бред его больной души. Так и надо ставить. Один Гамлет. Всё остальное так, тень! Не то есть, не то нет. Декораций никаких. Так! Одни контуры. Может быть, и Эльсинора нет. Одно воображение Гамлета.

      – Я думаю, – осторожно сказал г. Станиславский, – я думаю: не выпустить ли, знаете ли, дога. Для обозначения, что действие всё-таки происходит в Дании?

      – Дога?

      Мистер Крэг посмотрел на него сосредоточенно.

      – Дога? Нет. Может идти пьеса Шекспира. Играть – Сальвини. Но если на сцене появится собака и замахает хвостом, публика забудет и про Шекспира, и про Сальвини и будет смотреть на собачий хвост. Пред собачьим хвостом никакой Шекспир не устоит.

      – Поразительно! – прошептал г. Вишневский.

      – Сам я, батюшка, тонкий режиссёр! Но такой тонины не видывал! – говорил г. Станиславский.

      Г. Качалов уединился.

      Гулял по кладбищам.

      Ел постное.

      На письменном столе положил череп.

      Читал псалтырь.

      Г. Немирович-Данченко говорил:

      – Да-с! Крэг-с!

      Г. Вишневский решил:

      – Афишу будем печатать без действующих лиц.